Послушание змеи - [46]

Жилые помещения и фабричные здания братьев расположились в каре вокруг церкви. В нашем монастыре была лишь одна маленькая литейня, но тутошняя поражала размерами. Я знал, что для моего Ордена изготовление металлических молотов являлось религиозным обычаем. Ранее это осуществлялось на радость Строителю и для обеспечения братьев привычным для них оружием. Сумасшедшие Механисты со своим пророком-самозванцем Каррасом так повлияли на первоначальную доктрину Ордена, что хаммериты начали использовать свои знания для изготовления других деталей из металла. Ведь это новый чрезвычайно популярный культ лишил Орден многих последователей, так что боевых молотов стало значительно больше чем бойцов. Многие части механизмов, что прежде вытачивались из дерева, теперь отливали из металла. Это было выгодно и экономически — спрос населения на хаммеритскую технику с падением Механистов снова повысился и ее продажа кормила всех нас, ведь не каждый новообращенный был наследником огромного состояния (как Мартен, к примеру).

Судя по состоянию монастыря, можно было смело утверждать, что Орден сейчас снова находится на пике своего расцвета. Тяжкие испытания последних лет остались в прошлом, многие из братьев-отступников снова были приняты в ряды хаммеритов, а умные учителя нашли новых последователей, таких как я. Однако при всем этом великолепии некая неуверенность не оставляла меня. Хочу ли я вернуться к прежней жизни неофита, когда все будет позади? Ведь так трудно будет расстаться с этой удивительной новообретенной свободой. Мысль о встрече с Мастером Торбеном также не способствовала разрешению дилеммы. Выражение его лица жгло воспоминания, маячило в сознании мрачным обелиском, мысленно отделяя мой облик от облика истинного хаммерита.

Без всяких происшествий миновав стражу у входа, я вошел в жилые помещения и обрадовался теплому воздуху вестибюля, который исходил от горящего камина. Вообще-то я думал, что окажусь в огромной, заставляющей оробеть приемной зале, где и летом-то никогда не бывает совсем тепло. А вместо этого очутился в относительно маленьком помещении с потемневшими от времени стенами, гобеленами с символом молота и большим камином — превосходным источником живительного тепла. Деревянные полы были достаточно новыми, точно также как и разбитые на группы столы со скамьями у огня. Ремонт старого здания наверняка стоил моим братьям много пота и нервов, но, по всей видимости, они справились с этой проблемой.

В помещении было несколько выходов, куда я бросал настороженные взгляды. Дверная арка напротив входов вела к лестнице на верхние этажи. Там находились спальни и кабинеты, разделенные согласно рангу братьев. Выход направо приводил в большой обеденный зал с деревянными столами и кухней, налево располагался общий коридор с комнатами, уставленными полками с книгами, пультами для чтения и столами со скамейками. В одной из таких комнат Торбен отчаянно пытался обучить меня чтению и письму. Когда я робко заглянул в одну из них, то увидел там точно такого же неофита, сидящего за столом и страдальчески вздыхающего над книгой, один только объем которой уже действовал угнетающе. Я подошел ближе и тогда он оглянулся. Юноша был моложе меня, круглое лицо сплошь и рядом покрыто веснушками, а глаза добродушно и немного наивно глядели из-под спутанных кудрявых волос.

— Привет, — поздоровался я. — мое имя Тимотеус. Я ищу своего Мастера Торбена.

— О, привет. А меня зовут Бенедикт. Ты ведь из деревни, правда?

— Точно.

Он посмотрел на меня знакомым взглядом Беппо, с чем я мысленно себя поздравил. Так, замечательно, парень не из молчунов и, кажется, не прочь немножко поболтать о разных произошедших событиях. Может, удастся вытянуть из него всякие необходимые сведения. И я ухватил быка за рога, доверительно понизив голос.

— Ужас что творится, так ведь?

Бенедикт согласно кивнул. Щеки его порозовели и несколько секунд он оглядывался по сторонам, желая убедиться, что его Мастера нет поблизости, затем ответил:

— Я до сих пор напуган. Он был таким приятным человеком.

Все ясно, он не то что ни разу не разговаривал с Гунтером, но даже и не знал, что он был за человек и о ком вообще сейчас речь. Характер Гунтера, между прочим, весьма сложно было оценить, поскольку он мало говорил. Но я не перебивал Бенедикта — пускай войдет в раж, что и произошло.

— Они здесь всего пару недель и вдруг такое! Это же ужасно и никто не знает, как все случилось.

— А разве его товарищей не было рядом?

— Отчего же, были, но они просто находились в стороне и не смогли ему помочь.

Мне показалось сомнительным, что они сумели бы как-то помочь, будь у них этот шанс. Бенедикт скрестил пухлые пальцы, довольный собственными словами.

— Они искали призрака или кого там еще. Рылись целыми днями в Библиотеке, а выходили оттуда только чтобы поесть или поспать. Эх, парень, как бы я хотел тоже там побывать! Но эти даже одним глазком глянуть не разрешают.

— А что, туда разве нельзя войти? — я вовсю разыгрывал удивление. — Ведь говорят, что церковь как-то соединяется с Библиотекой.

Бенедикт явно наслаждался беседой. Как его вообще угораздило стать хаммеритом? Таким больше подходит хозяйничать в какой-нибудь таверне, облокотившись на стойку. Он откинулся на своей скамейке и проговорил: