Послушание змеи - [27]

То самое неброское платье, выданное Орденом для маскировки, никак не защищало от холода, ничего удивительного, что я быстро подхватил легкую простуду и уже чихал, когда мы покидали дом. Гарретт, обернувшись, смерил меня скупым взглядом, который ясно говорил, что меньше всего на свете ему сейчас нужен кашляющий и сморкающийся спутник. Все мои мужественные попытки сдержать чих блестяще провалились, получалось только хуже.

Опять был ярмарочный день и на улицах кишмя кишел народ. Навстречу попадалось намного больше стражников, чем прежде, что не удивляло после услышанного вчера. Они зыркали по сторонам словно параноики, что не вызывало особой радости. Гарретт двигался осторожно, словно дикий зверь в лесной чаще, спасающийся от охотника, хотя сравненьице получилось никудышное — он отнюдь не был беззащитной добычей. При нем был лук с колчаном и, разумеется, длинный кинжал под плащом, с которым я уже имел удовольствие познакомиться. Для не особо серьезных ситуаций у него была припасена дубинка с утолщением примерно с кулак величиной, которая могла отправить противника в мир снов без всякого разрешения со стороны оного. А еще на внутренней стороне плаща находилась парочка карманов с совсем уж странными штуковинами, я таких сроду не видывал и даже расспрашивать про них не хотелось.

Итак, не слабость после ранения (от которого Гарретт уже почти оправился), а я был помехой и эта периодически кашляющая и чихающая помеха грозила превратиться в обузу. Он стоически реагировал на все это, а тем временем мы совершали довольной рискованный экскурс по рынку. К моему неописуемому изумлению Гарретт купил для меня огромный темный плащ и перчатки. Тут уж было непонятно — то ли радоваться, став владельцем такого богатства, то ли раздумывать, а за какие деньги было это все приобретено? Но теперь мне кажется, что тогда у него попросту не было выбора. Захворай я, и как тогда вор смог бы совместить работу няньки-сиделки с предстоящим выгодным дельцем? А если вещи ворованные, нужно было вести себя на рынке очень осторожно, ведь я не умел мгновенно и бесшумно пропадать.

Закутанный в новую одежду и несказанно благодарный за это, я последовал за Гарреттом прочь из Города. Мы вышли на северную дорогу и уже скоро находились очень далеко от населенных мест, лишь там и сям иногда попадалась пара дворов. Местность была немного холмистой, деревья, кусты и стебли трав застыли от мороза, словно само время остановилось. На востоке[7] клубились тучи, что было не к добру и мы никого не повстречали.

Церковь Св. Квинтуса располагалась у маленького озера среди холмов. Некогда она была частью древнего монастыря, но лишь эти стены выстояли в опустошительном пожаре несколько столетий назад. Только немногочисленные остатки могучих стен напоминали о былом великолепии. Церковный неф тоже уже разрушался, потому что сюда десятки лет уже никто не приходил. Некогда украшенные цветными стеклами окна угрожающе зияли темными дырами, истончившаяся крыша местами опасно провисла, в ней летом гнездились птицы. Тяжелая деревянная дверь криво висела на петлях, словно хотела вырваться на свободу из старого здания, каменные ступени входной лестницы покрывал толстый слой прелой листвы. Некогда гордо вздымавшаяся в небо колокольня давным-давно лишилась крыши и опасно покосилась.

Церковь была окружена кладбищем. Столетиями здесь хоронили умерших братьев Ордена и когда монастыря не стало, жители окрестных деревень и усадьб заботились о ней и могилах, пока состояние построек не стало угрожающим. Уже несколько десятилетий здесь не было ни одного погребения. Надгробные плиты, кое-где еще стоящие прямо, украшали исключительно могилы братьев, ведь никто из деревенских пока ни разу не удостоился чести лежать после смерти под резным камнем. Лишь несколько надгробий раскололись и было невозможно точно определить, где прежде находились их могилы.

Озеро, покрытое толстым льдом, лежало неподалеку словно матовый серый диск. Находившееся на противоположной стороне маленькое поселение можно было заметить скорее благодаря дыму из каминных труб, чем пытаясь разглядеть стены домов, ведь они совершенно сливались с серым морозным ландшафтом.

Сойдя с дороги, вьющейся дальше вдоль берега по направлению к деревне, мы приблизились к церкви Св. Квинтуса и тут порыв ветра швырнул в лицо несколько филигранно-хрупких снежинок. Я держался возле Гарретта, потому что теперь воспринимал кладбище совсем по-другому, но все здесь было тихо и мирно. Возможно, земля настолько промерзла, что ни один мертвец не сумел справиться с таким препятствием, подумал я и холод вдруг показался мне не таким уж страшным. Я сам сознавал наивность этой надежды, ведь мерзлая почва не остановила тех мертвяков у часовни, их роющие скрюченные пальцы не ведали усталости и боли.

Гарретт зорко осматривал все вокруг, прежде чем подойти к церкви, потом мы обошли вокруг нее. Рядом с обветшалым зданием находилось несколько маленьких усыпальниц-мавзолеев, так Орден издревле чествовал достойнейших из умерших. Я пытался разобрать письмена, но даже с новыми способностями это не вышло — ветер с дождем постарались на славу, веками стирая буквы. Мой спутник тем временем что-то делал с надгробием одной старой могилы, а затем нечто тускло поблескивающее исчезло в его кармане. При виде такого святотатства во мне закипел было праведный хаммеритский гнев, но быстро уступил место здравой мысли — бесполезно отучать кошку ловить мышей. Он, занимаясь воровством, казался таким же невинным, как та бестия с мягкими лапками, что крала припасы из нашей кладовки. Попытки отца отучить ее от этого не принесли успеха — кошка следовала зову своей натуры.