Послушание змеи - [108]
— Ты помнишь что-нибудь о произошедшем?
— Немногое… По пути в монастырь я чуть было не угодил в лапы зомби, но мне удалось от него убежать. А братья у ворот защитили меня. Я вошел во двор и хотел повидать Вас, Мастер Торбен, чтобы рассказать о своих новых видениях, но не помню, успел зайти в здание или нет. Знаю только, что очнулся уже в церкви.
— Ничего удивительного, Тим, стражники, которых тоже оглушили, вряд ли сумеют рассказать больше.
— … тоже оглушили? Что произошло? — я старался скрыть свою озабоченность о того, что кто-то из них видел меня бегущим по мосту.
— Кто-то вломился в библиотеку, — пояснил Дэниель.
Я сделал такое непонимающее лицо, что он улыбнулся:
— Также остается покрытым мраком, что ему там понадобилось. Но тебя не должны волновать все эти дела. Тебе нужно как следует отдохнуть. Сейчас попрошу брата Урсуса, чтобы он приготовил для тебя постель.
— Да нет, не стоит, господин. Мне бы отдохнуть всего пару минут, а там уж все опять будет в порядке.
— Будь благоразумен, Тимотеус, — произнес назидательно Торбен. Я глянул с чувством вины:
— Конечно, Мастер, но мне бы очень не хотелось тревожить нашего миссионера, у которого я сейчас проживаю. — Я с трудом удержался от ухмылки, подумав об этом «нашем миссионере». — Кроме шишки никаких повреждений и идти не так далеко.
— Ну тогда мы по крайней мере проводим тебя.
— Уверяю Вас, в этом нет необходимости. И потом в Вас очень нуждаются здесь, в монастыре. А вот мое видение не дает мне покоя.
— Расскажи мне о нем.
Я расписал в самых ярких красках и подробных деталях свой сон о гибели Крысюка, стараясь ничего не упускать. Может, рассказ об этом так их обеспокоит, что братья забудут о своих намерениях и не пойдут меня провожать.
— Когда ты это видел?
— Несколько дней назад, — правдиво ответил я. — Но нового убийства не последовало, поэтому я не придавал этому особого значения. Однако вчера мне еще кое-что приснилось.
Теперь настал черед кошмара, увиденного мной в момент смерти крысомордого бандита. Лица братьев стали озабоченными.
— Я ничего не слышал о новом убийстве… — задумчиво проговорил Торбен. — Но если виденный тобой человек действительно был преступником, как ты полагаешь, то мы, вероятно, никогда не узнаем правды об этом.
— Но тогда это значит, что речь идет уже о четырех покойниках… — догадался Дэниель. Я молчал, боясь сморозить какую-нибудь чушь, а они начали обдумывать услышанное.
По прошествии некоторого времени я вежливо прервал беседу:
— Если я Вам больше не нужен, то с Вашего позволения пойду домой. Мне хотелось бы немножко отдохнуть.
Братья, уже почти забыв обо мне, разом замолчали и испытующе уставились на меня. Я с честью выдержал их взгляды.
— Я и вправду чувствую себя снова в порядке и дойду сам. А у вас и так больше чем достаточно забот.
— Кто-нибудь из братьев мог бы тебя проводить.
Я с улыбкой покачал головой:
— Благодарю Вас за заботу, Мастер Торбен, но здесь каждый боец на счету, хотя бы из-за этого вечернего вторжения. Мне в самом деле намного лучше, я доберусь один. Прощайте.
Некоторые мои слова определенно удивили Торбена, однако он не стал спорить, а лишь кивнул. Пожелав обоим доброй ночи, я по возможности уверенным шагом направился к воротам, озабоченно глядя по сторонам. Во дворе мне не удалось отыскать какие-либо признаки Гарретта. Я очень надеялся, что он уже выбрался из монастыря, когда попрощался с братьями у ворот и шагнул наружу, в морозную темноту.
На месте нашей встречи с Артемусом я в ожидании остановился. Меня мучило беспокойство. А что, если ему не удалось убежать? Вдруг его схватили или, что еще хуже, забили на месте до смерти? Наблюдая за монастырем, я пытался уловить каждое малейшее движение, которое могло возвещать о возвращении Гарретта.
— Ты идешь или как?
Я чуть не заорал от неожиданно раздавшегося над самым ухом голоса. В темноте мелькнула знакомая усмешка. Его, как видно, начало раздражать, что у меня душа больше не уходила в пятки при каждом таком внезапном появлении.
— И как давно Вы тут стоите?
— Я тебя дожидаюсь.
Мне оставалось лишь закусить губу и послушно топать вслед за Гарреттом домой.
30
Оказавшись в жилище вора, я сразу плюхнулся на лежанку и моментально заснул. В эту ночь мне опять снилась всякая всячина, но к счастью ничего похожего не реальность или значимого. Я открыл глаза, когда бледное зимнее солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Спросонья казалось, будто по голове моей проехала телега. Склонившийся над книгой Гарретт наградил меня понимающим взглядом:
— Садись, поешь чего-нибудь, а то выглядишь как привидение.
«А ведь именно он сам казался призраком, когда приближался ко мне во вчерашнем видении» — воспоминание об этом заставило болезненно сжаться сердце. Трясясь от холода, я уселся за стол и мгновенно задрожал с утроенной силой — от книги по-прежнему веяло бесконечной стужей.
— Надо отнести это Артемусу, я сам не могу прочитать, — сказал вор.
Мне было боязно приближаться к Книге Праха. Я не желал даже думать о том, что смогу помочь Гарретту в этом деле. Сама мысль была отталкивающей, хотя чтение сейчас стало для меня весьма приятным занятием. Гарретт заметил мою тряску и (к моему великому облегчению) поставил книгу на полку.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.