Послезавтрашние хлопоты - [5]

– Тоже мне телепат! В карты Зенера играется… – Он скривился. – Вот Фома неверующий! Вылавливал его три месяца, водку эту проклятую пил… ну и навострились вы ее гнать!.. а теперь изволь доказывать, что ты не верблюд! Ладно, вы, телепат, принимайте!

И тут в мозгу оторопевшего Шустерова вспыхнули и замелькали невероятные картины, где было красное маленькое солнце в зените; бесконечная оранжевая и малиновая растительность, из которой в совершенном беспорядке торчали округлые углы строений; высокие тощие люди в невиданных одеждах, а то и без них; предметы, возникающие из ничего и шлепающиеся на землю, возможно, экипажи, потому что из них появлялись люди; какие-то невообразимо громадные корпуса; вдруг ночь и звездное небо, наполовину затянутое кисеей Млечного Пути… И сквозь все это пробивалась такая волна ностальгии, что Шустеров поверил.

– Это у вас… там? Откуда вы, Александр Филиппович?

– Да. Это – у нас. Дома… – Он вздохнул и помолчал.

– Ну хорошо… – Шустеров взволнованно дышал. – Да, лучше один раз увидеть! Я верю… Но это так трудно! Вы настолько земной, даже чудачества лишь усиливают убедительность!

– Господи, Лев Иванович, о чем вы… Хороши мы были бы, если б в нас сразу можно было признать чужаков! Что, кино про Штирлица не видели? Разведчик должен быть абсолютно аутентичен…

– Так вы разведчик?

– Уже нет. Теперь я контактер. Вы, конечно, догадываетесь, что, раз я здесь, то мы успели пройти дальше вас. Но ненамного. Знали бы вы, сколько у нас еще консерваторов, сколько осторожности, нелепой до тупости! Как вы сказали, самодовлеющий идиотизм… Да мы должны были выйти на контакт еще двадцать лет назад! Страшно подумать, сколько людей погибло от войн и болезней, сколько сил, энергии вы растратили, открывая то, что нам давно известно… Столько времени! Вы могли бы так рвануться вперед! Вот вы хотя бы с вашими изысканиями – это же дикая смесь бреда и гениальных догадок. К вашим мозгам еще б настоящие знания!..

– А что ж вы раньше не установили контакт? Или чужих осчастливить никогда не поздно, успеется?

– У нас тоже не просто, Лев Иванович. Долго спорили. Одни стояли за немедленный контакт, чтобы вовлечь ваш мир в общий процесс познания, овладения и все такое прочее. А другие категорически возражали: какой контакт, дикари, чудовищная диспропорция между техникой и обществом, империалисты, неофашисты, феодалов как собак нерезаных – и все размахивают атомными бомбами! Ну кому охота связываться с такими, дарить им знания, тащить силком в нормальную жизнь, к делу приставлять? Да пропади вы пропадом, наведете дома порядок – тогда можно и за общие дела браться. Вот такое мнение возобладало, ну и решили повременить с контактом.

– Значит, просто боялись нас?

– Они боялись! – Александр Филиппович недовольно шмыгнул носом.

– Что ж, можно понять… – Шустеров покивал головой. – Выходит, и у вас, как у нас…

– А что вы хотите – тупость есть неотъемлемое свойство любого разума. Ну, скажем, не тупость, а осторожность…

– Ладно, дело прошлое… А почему же теперь мнение переменилось и вы все же решились на контакт?

– Лев Иваныч, я отвечу, только давайте походим, а то уже ноги отсидел. Я папку возьму, чтоб вам легче было, хорошо?

Они двинулись в глубь парка, туда, где не было уже статуй и афиш, асфальта и плевательниц, где парковые аллеи незаметно переходили в лесные тропинки.

– На контакт решились, потому что созрели условия. Вы сами говорили об открытии массы нейтрино. Теперь, когда модель Вселенной определена, людям должно быть ясно, что на мир надвигается опасность – пусть очень отдаленная, но неминуемая и, главное, всеобщая, от которой не спасет ни богатство, ни индивидуальное бомбоубежище, ни океан. Теперь вы наконец сможете забросить свои нелепые свары, угнетение, эксплуатацию, расизм, войны. Неужели понимание всеобщей опасности не поможет человечеству излечиться от детских болезней?

– Отнюдь, – оттопырил губу Шустеров. – Чего вдруг? Люди с сорок пятого года осознают всеобщую опасность, а что из того?

– То есть как что? – выкатил глаза Александр Филиппович. – Да, войны не прекращаются, но войны локальные, не грозящие существованию вида гомо сапиенс. И что важно: так сложилось именно после осознания сперва обоюдности, а потом и всеобщности опасности. Но есть и другой аспект…

– Ну, вы совсем как лектор по международному положению…

Александр Филиппович покрутил головой и усмехнулся:

– Вот народ! Как вы чувствительны к форме выражения мыслей! Чуть затасканный оборот – и все, это вам скуш-шно, это вы осмеиваете и игнорируете… Ладно, я про другое. С ядерным оружием – все же не аналогия. Вы надеетесь, что разум восторжествует, то есть люди сумеют сдержаться и не пустить в ход эти сверхбомбы. А от сбегания галактик никакая сдержанность не спасет. Это же не воля человеческая решает, просто так устроена природа. Так что выхода нет: хотите спастись – давайте работать вместе. Мы поможем вам решить сегодняшние проблемы, и скорее беритесь за дело!

Шустеров глубоко задумался. А потом медленно покачал головой:

– Не торопитесь, Александр Филиппович. Мы вас не звали с вашими готовыми знаниями и решениями. Мы хотим учиться по-настоящему, а не списывать с чужих шпаргалок. А по-настоящему – значит, сами. И дело тут даже не в гордости. Элементарный расчет: нельзя целому человечеству превратиться в интеллектуальных нахлебников, мы ведь учиться разучимся, а потом вообще думать перестанем. Есть и другая сторона: шок, унижение при встрече с таким интеллектуальным превосходством, а из-за этого – комплекс неполноценности, неверие в свои силы и возможности. Вы человек симпатичный, Александр Филиппович, и намерения у вас самые что ни на есть благородные, но худшей услуги не придумал бы и враг. Нет уж, мы как-нибудь сами, вот этой головой, вот этими руками и вот этой задницей. Проваливайте вы с вашим контактом, ладно? Хотите наблюдать – наблюдайте, хотите шпионить – шпионьте, надеюсь, войной на нас не пойдете?