Послеоккупационный период - [46]

Таксисты со Средней

Семейное благосостояние таксистов в среднем было выше, чем у работников сферы обслуживания населения, сравнивать его можно было только с достатком работников торговли и моряков. Наши водители «имели свою кастрюлю» по-разному: одни развозили проституток от ресторанов, другие обслуживали игроков в карты, третьи ожидали своих клиентов возле железнодорожного или морвокзала, и лишь немногие блуждали по городу неприкаянными. Эти выискивали пассажиров на улицах, определяя по внешнему виду их платежеспособность… У всех таксистов были свои приемы, привлекающие выгодных клиентов. Железнодорожный вокзал обслуживали самые веселые:

«В синитории нема отдыху!» — громко оповещали они приехавших отдыхать по профсоюзным путевкам в санатории и дома отдыха. Таких, обычно, встречали представители этих оздоровительных учреждений с большими плакатами на груди или в руках, но кто мог удержаться и не сесть в такси?

Приехавшие на отдых просто не могли отказаться от поездок с веселыми красавцами-таксистами, развлекавшими их всю дорогу до санаториев, где, по их меткому выражению, не могло быть отдыха…

Водителей, слесарей, диспетчеров, бухгалтеров работало в таксопарке на Средней около полутора тысяч человек. Они не делились на отдельные группы людей, занимающихся своим делом. Все были близко знакомы. Водители стремились попадать на ТО к «своим» слесарям, а те заранее готовили подъемники для «своих» водителей.

К автомобилям таксисты относились, как к своим кормильцам, и любили их, почти как женщин. Слова подкрепляли делами — на замену деталей денег не жалели. Даже в свободное время собирались в таксопарке, играли в карты, в девятку, или выпивали недалеко от родного предприятия, «с веселою улыбкой на губе». Иногда очень быстро спускали «кастрюлю», заработанную за день нелегким трудом.

Самыми «хозяйственными» оказывались любители выпить. «Ангины» привозили после второй смены водку ящиками и продавали ее своим же собутыльникам с небольшой наценкой, получая свой «навар». Дороже продавали водку цыгане за воротами таксопарка, но зато — с вечера до утра… Милиция иногда делала на них облаву, производила «много шума из ничего».

Внутри предприятия воспитательная работа со стороны парторганизации, по профсоюзной и административной линии проводилась регулярно, с размахом. Махали руками в разные стороны, но без обидных выражений. Запомнился случай, когда на общем партсобрании публично обличали коммуниста, который в третий раз уходил от пятой жены. Он каялся, но не мог согласиться с теми, кто хотел его заставить остаться в семье. Под конец выступил сам секретарь парткома:

— Что ты ищешь? Женщину, которая не любит деньги? Такой не найдешь! По себе знаю…

Спорных вопросов было много, но обычно они решались на месте — сор не выносят из избы — посредством нейтрального лица, которому оба спорщика доверяли. Как в анекдоте про двух евреев, которые не могли прийти к единому мнению, и пошли к раввину:

— Раби, дело было так…

Раввин:

— Как говорите — Вы правы!

Второй:

— Раби, дело было наоборот, так…

Раввин:

— Как говорите, так-таки Вы правы!

Стоящий рядом третий еврей возмутился:

— Раби, как же так, они говорят противоположные вещи, и оба правы?

Раввин, подумав:

— Как Вы говорите — так и Вы правы!

Конечно, при любом исходе дела, таксисты распивали мировую…

Таким миротворцем был друг Якова Бондарского, Зюня. Он больше смеялся, чем разговаривал, но всегда был прав, потому что говорил иносказательно. Когда я однажды захотел уточнить что-то в разговоре с ним, Зюня со смехом сказал:

— У Толика хорошая голова, но русскому досталась!

То, что по Зюниному мнению, русскому не дано «догнать» смысл еврейского высказывания, меня, по правде, задело. Я стал анализировать Зюнины тирады и, постепенно, «догонять», а иногда, и «перегонять» то, что было сказано. Иногда, к его удивлению, мне удавалось найти в них то, чего хитрый Зюня даже и не имел ввиду…

Я вспомнил заправщика шариковых авторучек с вокзала. Рассказал Зюне, и он развеселился больше, чем от хорошего анекдота.

Предприятие располагало большой территорией в Беляевке, там могли отдыхать таксисты со своими семьями в оборудованных домиках. Рядом — реки Днестр и Турунчук с их камышовыми зарослями.

В административном здании редко пустовал огромный зал, способный вместить тысячу человек. Собирались торжественные собрания, посвященные разным датам, с традиционными тогда награждениями. У предприятия АТП 15101 был свой духовой оркестр, и он всем поднимал настроение.

К двадцатилетию одесского таксопарка выпустили значки, которые вручались всем работникам предприятия, а в арендованном по такому случаю Украинском театре состоялось торжественное собрание, окончившееся концертом нашего оркестра и грандиозным банкетом.

Водитель по фамилии Кац, имевший кличку «Кацап», танцевал вприсядку посреди большого зала. Оркестр аккомпанировал ему до тех пор, пока он не начал спотыкаться, а затем не уселся на паркетный пол в изнеможении, под аплодисменты присутствующих.

Собирали водителей не только в торжественные дни, но и для проработки. На таких собраниях администрация, партком и любители разоблачений опять выступали с резкой критикой в адрес тех, кто тормозил поступательное движение к коммунизму, и недодавал сверхплановую прибыль. Выступающие рвали на себе рубахи и волосы, кричали: