Последняя Золушка - [5]
— Очень рад, — сказал я, — что нахожусь в столь изысканном обществе! Да поможет мне пережить это единственный находящийся здесь джентльмен!
— А что, — неожиданно поинтересовалась дама за дальней конторкой, — разве джентльмен здесь единственный?
Остальные захихикали, кое-кто даже слегка зааплодировал, а я весело ответил:
— Писатель не может быть джентльменом по умолчанию!
— О! — воскликнула дама. — Это обещает нам многое!
— Оргазмов словесности я не гарантирую, — галантно поклонился я, — я больше специалист по садо-мазо в области грамматических ошибок и отсутствию запятой перед что!
— А что? — Мадам никак не желала угомониться. — Она всегда там должна быть? Честно говоря, я больше рассчитывала не на уроки грамматики, я хотела бы научиться строить сюжет и писать… ну, скажем, так же легко и связно, как разговариваю!
— Сие есть великая тайна, ведомая далеко не всем писателям! — поклонился я, а дама польщенно улыбнулась. Улыбка была строго дозированная: так улыбается хозяйка, желая поощрить горничную. Этой улыбкой мадам сразу расставила всех по местам: хотя я и находился во главе собрания, а она занимала галерку, — но я был всего-навсего приглашенный массовик-затейник, физкультурник с гармонью, свадебный тамада с надувными шариками и непристойными конкурсами для подвыпивших гостей… она же уселась там, где ей было удобнее.
— Да, да!.. — зашумели девицы, переглядываясь. — Нам бы очень хотелось!..
— …я купила тур, потому что пообещали…
— …ах, я тоже хочу научиться писать!..
— …это мечта всей моей жизни, с детства!..
— …я уже отправляла рассказы на всякие там конкурсы…
Один лишь мужчина не раскрывал рта. Вероятно, он забрел сюда по ошибке и теперь не знал, как смыться, не задев моего писательского самолюбия и не наткнувшись по дороге на пару силиконовых препятствий.
— Ну что ж, — я улыбнулся всем, в том числе единственному представителю сильного пола тоже, — тогда давайте начнем?
Мир номер один. Реальность. Вдохновение и железная задница
Вчера все прошло, можно сказать, гладко: я свел первый мастер-класс к обычному отработанному трепу «как-я-стал-писателем»: немного личной жизни и чуток окололитературных баек. Даже пару анекдотов на грани вдохновенно стравил. Девицы, явно искушенные в таких вопросах куда больше меня, заливались нежным румянцем и, хихикая, жеманились. Спасибо и тому единственному представителю сильного пола, который так и не ушел, дабы не портить мне дебют. Он также проявлял интерес и пару раз, увлекшись, совсем не по-господски ржал, разевая пасть с безупречными акульими клыками. Однако сегодня его не было. Девиц, похоже, еще прибавилось. Или это я вчера неправильно их сосчитал?
— Вы пишете, когда вас посещает вдохновение?
О господи… Я сжал зубы, чтобы не выругаться словами, которые в этом заведении произносить было не принято. Хотя черт его знает, что тут было принято и чего они действительно от меня ждали? Скорее всего, они смутно отождествляли меня с героем моих же опусов — демонстрировал же я вчера и трехдневную небритость, и хамоватый напор. Возможно, вчера, на нашей первой литературно-массовой оргии, я по полной излучал не свое, личное, богатое лишь замысловатыми комплексами и интересное разве психиатрам, а удачно сымитировал ауру героя Макса — тот сорт неотразимой брутальности, при котором дамам сначала хотелось непроизвольно стиснуть колени, а потом развести их?…
— Если бы я ждал вдохновения, то написал бы не тридцать два романа, а тридцать два четверостишия, и то в лучшем случае, — веско проронил я. — Вдохновение я оставляю поэтам. Прозаику, удел которого КРУПНАЯ проза, — я нарочито подчеркнул слово, — вдохновение не по карману! Вдохновение — дорогая, элитная, эксклюзивная штучка! — Я послал ироническую улыбку спросившей, также весьма дорогой, элитной и эксклюзивной, и эта штучка иного рода поглотила ее без остатка, словно черная дыра. — Писателю скорее нужна железная задница, потому что роман — это долгоиграющая пластинка… весьма долгоиграющая! И крутить ее нужно по десять-двенадцать часов в день. Иногда даже по шестнадцать.
— Да-а-а?…
Нежные глазки расширились, розовые губки скривились. Да, милая моя заводная куколка для богатых папиков, двенадцать часов за клавиатурой, когда задница действительно уже не чувствуется, пальцы припухают и болят, глаза словно песком засыпаны, красные и слезятся, а на ужин — все те же бутерброды с засохшим сыром, потому что ты увлекся и некогда было сходить в магазин, а сейчас просто уже не дойдешь до любимого круглосуточного на углу… Не нужно тебе этого, моя девочка Барби! Не нужно вместе с вдохновением, отсиженным напрочь задом и сыром, каким бы даже дворовый пес побрезговал, милая моя штучка с штучкой! Даже если тебе будут платить чистыми не гривну тридцать четыре с каждой проданной макулатуры в полтинник ценой, а, зашибись, целую гривну пятьдесят! Ты еще не так надула бы свой дорогостоящий ротик в ужасе от того, как дешево оплачивается книжная проституция, не в пример тарифам, по которым идешь ты… так что все это не твое, детка. Зря ты выбросила заработанное или подаренное и купила этот тур со склизкой форелью, холодной, воняющей тиной водой, красивой только издали, и этим жалким писателишкой на сдачу. Ничего из полученных здесь впечатлений тебе не пригодится. Возвращайся-ка ты, пока не поздно, к привычному: дорогому, теплому, комфортному, понятному… Где и ты, милая девочка, также востребована и понятна. Ты допустила оплошность, минутную слабость — захотела познакомиться поближе с модным щелкопером, потому что прочитала у него «все-все-все»! Тридцать два тома, годящихся для растопки каминов холодными осенними вечерами. Бестселлеры, хорошо помещающиеся в дамские сумочки и прекрасно скрашивающие поездки в метро. Когда в течение сорока минут больше нечем себя занять, кроме Макса-борца-со-злом. Героя с тугой ширинкой и остальным, что только дорисует твое «все-все-все». Зря ты ищешь во мне сходство с сим персонажем: мы с Максом похожи лишь в одном — мы оба ненастоящие. Он — бумажная, кое-как прорисованная фигурка, топорно вырезанная ножницами моего воображения, а я… со мной все еще хуже. Я раб Макса, исполняющий все его прихоти, крепостной, являющийся по первому зову. У него тридцать два тома полновесной жизни, у меня — все та же душная, захламленная конура, из которой я не выбираюсь почти никуда, разве пару раз в год Макс милостиво меня отпускает — на семь дней от силы. И тогда я схожу с ума, не зная, как разумнее распорядиться выпавшей неделей свободы. И делаю глупости, которых он, Макс, никогда бы себе не позволил. А когда снова возвращаюсь в свою кабалу, то чувствую почти облегчение, почти счастье! Только не нужно путать это с радостью творчества или вдохновением, о котором вы тут рассуждаете. Потому что я и сам толком не знаю, что это такое… Временами я думаю, что оно, это самое вдохновение, — лишняя обуза. На Пегасах не возят кирпичи, моя дорогостоящая девочка…
В сборнике тринадцать рассказов, сплетённых с городскими тайнами и мифами. Вас ждут встречи с призраками и шаманами, порталы во времени и пространстве, искушения и озарения. Не оглядывайтесь…
Человека всегда влекло необъяснимое, а в нашем мире столько уголков, в которых происходят просто поразительные вещи! Природные феномены, аномальные зоны, мистические явления… Озеро скелетов и Тунгусский метеорит, Долина смерти и катакомбы Парижа, город-призрак и лес самоубийц — эти загадки не могут оставить равнодушными!
Машина Аристарха едва не сбила ее на пыльной крымской дороге. Оказавшись в салоне, она заняла место на соседнем сиденье и… в его сердце. В Москве, куда влюбленный Аристарх увез ее на правах будущего мужа, из Арины сделали аристократку. О сиротской судьбе, несчастливой первой любви и даже о ее настоящем имени остались только воспоминания. Мог ли супруг предположить, что у женщины, которую он сам окружил ореолом тайны, появятся секреты… от него? Секреты, которые могут стоить ей жизни…
Истории удивительной любви, которые потрясли мир! Великие романы всех времен, которые будоражат и вдохновляют! В этой книге рассказывается о неповторимых чувствах прекрасной Роксоланы и султана Сулеймана, Данте Алигьери и Беатриче, Ивана Мазепы и Матрены Кочубей, Александра Пушкина и Натальи Гончаровой, Фрэнка Синатры и Авы Гарднер… Каждая из этих историй стала легендой.
Нина вполне счастлива и мечтает лишь о втором ребенке, и вдруг на нее обрушивается страшный диагноз и измена! Мужа не вернуть. А значит, Нине самой предстоит бороться за свою жизнь и будущее сына. Станет ли встреча с прекрасным незнакомцем во время поездки к морю подарком судьбы и не окажется ли он прощальным?
На тебе венец безбрачия. Твоего мужа приворожили. Сколько раз мы слышали это от цыганок на улице? Но когда то же самое говорит профессор психиатрии… Две подруги поверили, что за право надеть белое платье нужно платить и что, прибегнув к помощи колдунов, можно победить соперницу. И вот свадьба Даши уже не за горами, а к Оле вернулся супруг, однако теперь ей этого мало — она хочет стереть разлучницу с лица земли!
На этот раз следователь по особо важным делам Клавдия Дежкина расследует дело проститутки, обвиненной в краже у иностранцев крупной суммы в долларах. К тому же девушка оказалась причастна ко всему, что происходило в притоне, организованном в квартире одного известного актера, убийство которого считалось уже раскрытым. Именно в этой квартире находился тайник со свинцовыми стенками, содержащий видеокассеты с компроматом. Следы ведут в саму городскую прокуратуру.
Плохо, если мы вокруг себя не замечаем несправедливость, чьё-то горе, бездомных, беспризорных. Ещё хуже, если это дети, и если проходим мимо. И в повести почти так, но Генка Мальцев, тромбонист оркестра, не прошёл мимо. Неожиданно для всех музыкантов оркестра взял брошенных, бездомных мальчишек (Рыжий – 10 лет, Штопор – 7 лет) к себе домой, в семью. Отмыл, накормил… Этот поступок в оркестре и в семье Мальцева оценили по-разному. Жена, Алла, ушла, сразу и категорически (Я брезгую. Они же грязные, курят, матерятся…), в оркестре случился полный раздрай (музыканты-контрактники чуть не подрались даже)
Действие романа сибирского писателя Владимира Двоеглазова относится к середине семидесятых годов и происходит в небольшом сибирском городке. Сотрудники райотдела милиции расследуют дело о краже пушнины. На передний план писатель выдвигает психологическую драму, судьбу человека.Автора волнуют вопросы этики, права, соблюдения законности.
From the international bestselling author, Hans Olav Lahlum, comes Chameleon People, the fourth murder mystery in the K2 and Patricia series.1972. On a cold March morning the weekend peace is broken when a frantic young cyclist rings on Inspector Kolbjorn 'K2' Kristiansen's doorbell, desperate to speak to the detective.Compelled to help, K2 lets the boy inside, only to discover that he is being pursued by K2's colleagues in the Oslo police. A bloody knife is quickly found in the young man's pocket: a knife that matches the stab wounds of a politician murdered just a few streets away.The evidence seems clear-cut, and the arrest couldn't be easier.
A handsome young New York professor comes to Phoenix to research his new book. But when he's brutally murdered, police connect him to one of the world's most deadly drug cartels. This shouldn't be a case for historian-turned-deputy David Mapstone – except the victim has been dating David's sister-in-law Robin and now she's a target, too. David's wife Lindsey is in Washington with an elite anti-cyber terror unit and she makes one demand of him: protect Robin.This won't be an easy job with the city police suspicious of Robin and trying to pressure her.
From the creator of the groundbreaking crime-fiction magazine THUGLIT comes…DIRTY WORDS.The first collection from award-winning short story writer, Todd Robinson.Featuring:SO LONG JOHNNIE SCUMBAG – selected for The Year's Best Writing 2003 by Writer's Digest.The Derringer Award nominated short, ROSES AT HIS FEET.THE LONG COUNT – selected as a Notable Story of the Year in Best American Mystery Stories 2005.PLUS eight more tales of in-your-face crime fiction.