Последняя ступень - [134]

— Нет, лучше бы пока без речей. Лучше в течение нескольких дней сначала показать на деле, что все изменилось, и что изменилось именно к лучшему.

— Например?

— Ну, например, утром встали люди, пошли в магазины, а там… Ну, как во всем остальном мире — полное разнообразие, полное изобилие. Мясо лежит разных сортов, телятина, вырезка, языки, поросята. Говядина стоит семьдесят копеек. Сливочное масло — 1.20. Водка — 65 копеек (пол-литра). Думаешь, не понравилось бы народу? Дубленки разных фасонов, осетрина, стерлядь, икра такая-этакая, вобла кулями, автомобили двадцати марок, все завалено разнообразными фруктами, свежей рыбой. Ткани и платья, трикотаж и обувь… Одним словом, все как в других современных государствах и городах.

— Где же сразу взять такое изобилие, да еще чтобы дешево?

— Бросить на это все финансовые резервы. Указ № 1. «О временном прекращении исследований космического пространства». Пусть американцы исследуют. Каждый космический корабль — это миллиарды и миллиарды рублей. Два-три незапущенных корабля — вот тебе и полное изобилие товаров. Закупить за границей на первое время. Пустить на первое время немецкие, французские, итальянские фирмы, пусть заваливают нас своими красивыми и модными товарами. Потом окрепнем и оттесним.

Указ № 2. «О возвращении исторически сложившихся названий городам, площадям, поселкам и улицам». Нижний Новгород, Вятка, Самара, Тверь, Екатеринбург, Санкт-Петербург, Петербургский университет (а не университет имени Жданова), Марьинский театр (а не театр имени Кирова). Никаких Дзержинских, Урицких, Воровских, Луначарских, Семашек…

Указ № 3… — Мы говорили, захлебываясь от восторга и перебивая друг друга — «О всеобщей свободе вероисповеданий». Открыть все церкви! Восстановить разрушающиеся построить достаточное количество новых. Открыть мечети, костелы, кирхи, всюду повесить колокола. Особым постановлением начать строительство храма Христа Спасителя. Восстановить и открыть все монастыри.

Указ о новом названии государства. Название СССР упраздняется. Впредь именовать — Великое Государство Российское, в обиходном сокращении — Россия. Указ о роспуске КПСС.

Роспуск колхозов и возвращение к естественному, нормальному земледельческому труду.

Возобновление свободного труда для крестьян, возрождение ярмарок.

Свободное передвижение всех людей как за границу, так и обратно. Отмена прописки.

Особым обращением возвратить русскую эмиграцию… Представьте себе, какое началось бы оживление, какая гора свалилась бы у людей с плеч, как повеселели бы взгляды и прояснились бы лица, как расправились бы и распрямились души!

…К этому времени мы уже достигли Москвы и ехали теперь по серой ночной промороженной улице, и два-три лозунга уже успели броситься нам в глаза: «Народ и партия едины», «Встретим ударным трудом…», «Мы придем к победе коммунистического труда».

Внятно и четко, вразумительно и проникновенно вдруг Лиза сказала:

— Жутко оттуда, где мы только что побывали, возвращаться опять к действительности. Не хочу!

Наступила в нашей машине тишина. Я поймал себя на том, насколько точно определила Лиза и мое душевное состояние: нелепо и жутко опять возвращаться в серую, мертвенную тюремную камеру, когда только что побывал на живой земле, на живой траве, под живым небом. К тому же где-то в глубине души появился червячок сомнения: не поздно ли? Не все ли уже кончено с Россией? Была искусственно парализована, обескровлена, выедена изнутри, обглодана почти до остова. Вспомнились ужасные слова Розанова из его «Опавших листьев»: «Когда она (Родина) наконец умрет и, обглоданная евреями, будет являть одни кости, — тот будет „русский“, кто будет плакать около этого остова, никому не нужного и всеми покинутого».

Так не мертва ли она? Не осталась ли нам скорбная доля только оплакивать ее остов по пророчеству русского писателя?

А если теперь и оживить? Есть ли смысл оживлять человека на подопытном операционном столе, если у него вырезано все самое главное и важное? Оставшиеся органы все перепутаны хирургами-палачами. Не на мучения ли разбудишь его и вернешь к жизни? Ведь всюду будет болеть, когда начнет он оттаивать от анестезии?.. Кирилл Буренин оказался тверже меня.

— Прекрасно то, что мы на минуту сейчас вообразили. Но само оно не придет.

— Так что же?

— Надо действовать. Они в свое время не сидели сложа руки.

— Как действовать? Что? Нет же способа привнести наши идеи в массы. Нет. Листовки, что ли, расклеивать?

— Надо создавать организацию. Группу хотя бы на первых порах. Пусть двадцать, сорок человек, но твердых, надежных, каменных.

— Какая группа из двадцати человек, когда у нас в стране каждый пятый — стукач?!

— Осмотрительно, осторожно. Теория малых дел. Птичка по зернышку клюет и сыта бывает. А под лежачий камень вода не потечет, нет.

— Народ оболванен. Вон эти, демократы, вышли однажды на площадь… К Лобному месту. Развернули лозунг: «Руки прочь от Чехословакии». Людишки смотрят, спрашивают друг у друга:

— Смотри-ка, «Руки прочь от Чехословакии!» Напал на нее, что ли, кто? Немцы, что ли, напали?

Смех. Пока зеваки разбирались, кто напал на Чехословакию, подъехал автобус, и демократов забрали.