Последняя ставка - [56]

– Уф-ф… и ты знаешь, где луна… «оставила свое лицо»? – осведомился Оззи.

– Меня зовут Донди Снейхивер. Да, у меня есть такие карты… географические, они в машине. Это очень трудно сказать, так сказать, карты в машине.

Оззи кивнул.

– Давай сыграем на карту или две. Против наличных.

– Письма, и медальоны, и планы уроков годятся только на то, чтобы их хранить, потому что это… это… это светомудрые проводники к отцу и матери. – Он посмотрел на Оззи тяжелым взглядом. – Ни одной из моих карт вы не увидите, сэр.

– В какую игру ты предлагаешь сыграть? – осторожно спросил Крейн.

Снейхивер, в явном изумлении, моргая, уставился на него.

– В «рыбалку».

– Почему бы и нет, – сказал Оззи. Старик поймал взгляд Крейна и чуть заметно шевельнул седой бровью, словно хотел сказать: пора.

«Ты хочешь, чтобы я нашел его машину и свистнул оттуда карту или две, – подумал Крейн. – Ладно. Но если это мне удастся, видит Бог, я себя вознагражу. Таково мое условие».

– Могу поспорить, что движок уже остыл, и можно снять крышку с радиатора, – сказал Крейн, вставая из-за стола. – Пойду проверю. – Он взглянул на Мавраноса. – Дай ключи.

– Ключи? – повторил за ним Снейхивер. – У вас радиатор в кабине?

Мавранос вынул из кармана кольцо с ключами и бросил Крейну.

– Радиатор под капотом, – спокойно ответил Мавранос, – а капот отпирается из кабины. Там, откуда мы приехали, можно остаться с небитой мордой, а вот аккумулятор украдут обязательно.

– Откуда вы приехали? – спросил Снейхивер.

– Из страны Оз, – раздраженно ответил Оззи совершенно старческим, ломким голосом. – Будем снимать, чтобы определить сдающего?

Крейн поднялся, вышел на асфальт и, огибая живую изгородь, заслонявшую стоянку, услышал слова Снейхивера:

– Нет, потому что сдавать буду я.

«Не иначе, шулер, – подумал Крейн с усталой улыбкой. – Останемся мы без сахара».

Крейн подумал было о том, как ему узнать автомобиль Снейхивера, но все сомнения исчезли, как только он миновал «Сабурбан» Мавраноса и увидел маленькую и очень странную машинку, припаркованную рядом.

Она походила на английскую версию «Фольксвагена» 50-х годов – такая же горбатая крыша и выпуклые крылья, – но кузов внизу слегка расширялся в некоторое подобие юбки. Изначальный цвет машины определить было невозможно; казалось, что ее несколько десятков лет назад окунули в масло и с тех пор и до сего дня непрерывно раскатывали на ней по дорогам в отдаленных частях пустыни.

Крейн брел вперед с таким ощущением, будто с усилием протискивается в горячем воздухе и оставляет за собой вихрящийся след, наподобие кильватерной струи корабля.

Ржавая эмблема на носу извещала: «Моррис».

Крейн заглянул внутрь сквозь пыльное стекло пассажирского окна. В салоне царил форменный хаос. Обивка сидений зияла дырами, заднее сиденье занимали стопки газет, у бардачка не было дверцы.

Из открытого ящика торчала толстая стопка обтрепанных, замусоленных географических карт. Пассажирская дверь оказалась не заперта; Крейн открыл ее, наклонился, вытащил из середины стопки пару карт, аккуратно закрыл дверь и, помахивая ключами, направился к «Сабурбану».

Он забрался в пикап и уставился на переносной холодильник Мавраноса.

– «Рыбалка» так «рыбалка», – прошептал он и, медленно вытянув руку, извлек из холодной воды банку «курз». «Одна вреда не принесет, – подумал он. – Этот пустынный зной высушит меня быстрее, чем дохлую крысу».

Он потянул за ключ. Пиво слегка вспенилось, но не перелилось через бортик банки.

Он посмотрел назад, но в машине не было никого, кроме него.

Усталый от постоянной настороженности, он осушил банку не отрываясь, несколькими большими, продолжительными глотками. Пиво обожгло ему горло, выбило слезы из глаз, и он почувствовал, что напряженные мышцы стали расслабляться.

В «Сабурбане» было гораздо жарче, чем снаружи, и пахло пролитым пивом и грязной одеждой. Пустую банку Крейн бросил назад, где она не была заметна. Карты Снейхивера он спрятал под валявшуюся на сиденье старую нейлоновую ветровку, после чего вышел, запер дверь и, обогнув кусты, вернулся к столу.

Оззи и Мавранос посмотрели на приближавшегося Крейна; юный Снейхивер смотрел в карты, которые держал в руках, и беззвучно шевелил губами.

– Ну, что, можно ехать? – спросил Оззи.

«Он спрашивает, – подумал Крейн, – сможет ли псих заметить, что я обворовал его? Если да, то нам лучше уехать, прежде чем он доберется до машины».

– Нет, – сказал он, опускаясь на свой стул и допивая из стакана холодный «тамариндо», в котором еще плавали нерастаявшие льдинки. – Ничего не изменилось. Уф-ф… пожалуй, придется еще немного подождать, пока остынет.

– Что ж. Ну, а я собираюсь посетить мужскую комнату. Скотт, возьми мои карты.

Оззи с преувеличенным трудом поднялся со стула и поковылял к находившейся неподалеку двери, тяжело опираясь на трость.

Крейн взял карты, которые старик положил на стол.

– Моя очередь? К мистеру Снейхиверу? Ладно… М-м… у вас есть девятки?

Снейхивер осклабился и дернулся на стуле.

– Идите на рыбалку!

Мавранос указал на остаток колоды, и Крейн взял верхнюю карту. Это оказался валет червей.

– Как насчет… – начал было он.

– Делайте ставку! – возбужденно воскликнул Снейхивер. Немытые волосы упали ему на глаза.