Последняя ставка - [33]

Колин медленно ехал через Мэйфэйр, когда у него созрело решение. Капитан остановился у первой телефонной будки и позвонил Ивонне.

— Ты где? — взволнованно спросила та. — Я беспокоюсь о тебе с тех пор, как ты встретился с моим отцом.

— Я ездил за чеком в аукционную фирму.

— Это хорошо.

— Мне надо ещё кое-что сделать. Это займет не больше часа. Сейчас я все быстро проверну и приеду к тебе.

— Куда ты собрался?

— Я тебе потом расскажу, — он повесил трубку.

— Колин! Колин, не надо! Нет! Не надо!

Привратник у подъезда «Данби-клуба» отогнал «роллс-ройс» на стоянку. Капитан вошел в клуб, прошел к двери, на которой было написано: «Директор». За столом, заваленным бумагами, сидел грузный мужчина, жующий сигару. Они пожали друг другу руки.

— Добрый вечер, капитан, — сказал директор. — Всегда рад вас видеть.

— Я тоже рад.

Капитан вынул чек и бросил его на стол. Директор взглянул на цифры и поднял взгляд на капитана в ожидании объяснений.

— Сейчас слишком поздно, чтобы обменять его на наличные деньги, пояснил капитан, — я хотел бы получить под него кредит для игры.

— Конечно, капитан. Сколько?

Капитан пожал плечами. Ему не хотелось показывать, в насколько затруднительном положении он оказался.

— Лучше бы на все, если можно.

— Очень хорошо, сэр. Можете рассчитывать на меня, — директор встал. Вы что сегодня предпочитаете?

— Я думаю, рулетку, — ответил Колин и вышел из кабинета.

Он сел у рулеточного стола, единственный игрок в столь ранний час, поздоровался с крупье и был радушно встречен.

— Для начала на тысячу, Бокка, — сказал капитан.

Крупье лопаточкой передвинул к нему двадцать фишек по пятьдесят фунтов каждая. Когда Колин делал свою первую ставку, его руки дрожали. Обернувшись, он подозвал официанта и заказал себе полбутылки «Поммерна» 1953 года. Игра началась.

Голая Ивонна бросилась к шкафу и выхватила оттуда первое попавшееся платье. Одевалась она в спешке, с напряженным лицом.

На Чарльз-стрит ей долго не удавалось поймать такси. Три машины проехали мимо, четвертая остановилась.

— «Данби-клуб», пожалуйста. И побыстрее!

Машина рванула с места. Она ещё не успела остановиться, когда девушка швырнула водителю деньги и выскочила, пустившись бегом по ступенькам крыльца. Навстречу ей вышел капитан.

— Я так и знала! — воскликнула она, — Я знала, что ты поедешь сюда! Все проиграл?

Благодушно настроенный капитан с жалостью посмотрел на нее.

— Проиграл? Неужели ты думаешь, что я всегда проигрываю?

— Ты хочешь сказал, что деньги целы?

— Конечно. И даже на шесть тысяч больше. Теперь у нас денег больше чем достаточно.

Она изумленно смотрела на него.

— Знаешь, кто ты, Колин? Ты садист, постоянно доставляющий боль и страдания.

— Да ладно тебе.

— Ты наслаждаешься уничтожением других. Ты все ещё командир боевого корабля.

— Да, конечно. Так и есть. Но сейчас мы устроим себе изысканный ужин в клубе на Хэлкин-Аркэйд, потому что Бетси туда никогда не ходит. Как тебе идет это платье! — он поцеловал её в щеку и взял под руку.

Они спустились на улицу.

На следующее утро позвонил Джон Брайсон и предложил пообедать вместе.

— Я рад бы, — вздохнул капитан, — но только если не очень поздно. Мне рано утром первым самолетом нужно лететь в Париж.

— Ну и отлично, встретимся пораньше.

Они договорились встретиться в «Каприччо», поскольку там Брайсону нравились интерьер и обслуживание. Едва сев за столик, Брайсон заявил, что нуждается в совете по важному вопросу.

— Это насчет вашего повара, — пояснил он.

— Франкохогара?

— Да, видите, я не знаю, как это объяснить, он, конечно, прекрасный повар, все кругом так говорят, но то, что он готовит, для меня слишком жирно.

Подошел официант. Брайсон заказал яйца всмятку и поджаренный хлеб. Капитан выбрал свежие овощи, филе в соусе «шамбертен» и пюре из спелой фасоли с сельдереем. Официант удалился.

— Вы знаете, во время путешествия я дважды — в Риме и в Вене — терял сознание. Я только что пришел в себя!

— Какой ужас! Вы были у врача?

— Да. Но не в этом дело. По пути из Лондона в Мадрид я попросил Хуана соорудить закуску. Он спросил у меня, чего бы я хотел. Я сказал: чего-нибудь попроще, вроде гамбургера. Вы не поверите, он подал огромное блюдо чего-то мудреного, французского, настолько жирного, что мне стало плохо. Затем, по пути в Рим, он снова это приготовил, и я совсем отключился. Я и сейчас не могу шнурков себе завязать — голова кружится. Потом это повторилось в Вене.

— Какой ужас, Джон!

— Дело в том, капитан, боюсь, вам это не понравится, но я рассчитал Франкохогара!

— Нет!

— Да. Я знаю, что контракт с ним был долгосрочным, но всякий раз, как я съем чего-нибудь из его стряпни, мне становится так плохо, словно я рога быку крутил. Мы договорились с ним о расторжении контракта с выплатой неустойки в пятьдесят тысяч франков — не очень много, — это пойдет на ремонт ресторана, который он присмотрел себе во Франции. Я согласился, что он будет готовить один обед в год для меня бесплатно. Прекрасные условия, я считаю.

— Должен сказать, вы очень благородны, Джон.

— Вы на меня не сердитесь?

— Сержусь? Да что вы!

— Мне не нравится такая кухня, а вам нравится. Может быть, следовало настоять, чтобы он вернулся к вам?