Последняя ставка - [3]

— А ты бы попробовал вкладывать деньги в облигации казначейства, взорвался Ларри, — может, узнал бы, как достаются двести тысяч!

Бетси прикрыла глаза, пытаясь изгнать из памяти эпизод, когда она обнаружила капитана в подвале «Сентрал-Отеля» в Макао, в толпе сотни китайских оборванных кули, вокруг стола для игры в «фэн-тэн», где он ставил свои последние пенсы против их, причем будучи в форме офицера ВМС Ее Величества. Перед этим он уже успел проиграть двадцать семь тысяч фунтов в элегантных, облицованных ореховым деревом залах игорного заведения в том же самом «Сентрал-Отеле», всего тремя этажами выше.

Бетси открыла глаза.

— Мне не хотелось бы продолжать этот разговор.

Капитан вспомнил, что через полчаса у него назначена очень важная встреча, но любая попытка взглянуть на часы наверняка спровоцировала бы кузена Гарри на оскорбление действием.

— Если бы я мог, — спокойно произнес он, — я пообещал бы, что никогда больше не буду играть. Но этого я обещать не могу. Могу лишь пообещать, что не стану играть на ваши деньги.

— Но ведь ты все равно будешь это делать, дружище, — заметил дядюшка Пит.

— Да, это так, — сказал дядюшка Джим, ставя точку в разговоре, — а карточные долги всегда нужно платить, иначе пострадает доброе имя нашей Бетси.

— Когда кто-то обижает Бетси — он обижает всех нас, — встрял Гарри.

Капитану было наплевать на их реакцию. Он просто игнорировал этих вульгарных типов и все внимание сосредоточил на Бетси. Нужно было любой ценой прекратить эту затянувшуюся встречу и побыстрее мчаться туда, где он должен быть через полчаса. Он скосил глаза на большие дедовские часы Мастерса и увидел, что осталось даже не полчаса, а двадцать минут.

— Разве я не делал все, что вы от меня требовали? — нервно спросил он Бетси, при этом допустив большую ошибку. — Разве я не оставил флот и не ушел в бизнес, как вы хотели?

Папочка посмотрел на него с плохо скрытым презрением — впервые за все годы их знакомства. Гарри хмыкнул. Глаза Бетси гневно засверкали. Дядюшка Джим прочистил горло со звуком снегоочистителя, скребущего по городскому тротуару.

— Ты оставил флот, Колин, — сказал он, — только из-за того, что ты неисправимый игрок. Твое пристрастие к азартным играм стало таким явным пороком, что даже наши связи в вашем адмиралтействе не могли спасти тебя.

— Разве тебе неизвестно, почему ты сейчас занят виноторговлей? спросила Бетси.

Капитан поднялся, словно перед военным трибуналом.

— Я никогда не представлял опасности для обороноспособности своей страны, — произнес он дрожащим от волнения голосом, — возможно, у меня не все ладилось по службе, но ваши инсинуации оскорбляют мою честь офицера!

— Нам стоило немалых трудов спасти твою «честь офицера», болван! взорвался кузен Гарри, — и все это сделано только ради Бетси! Пришлось действовать через Комитет начальников штабов, чтобы вытащить тебя из этой грязи!

— Дружище, — ласково отозвался капитан, — ты не мог бы убрать свою вонючую задницу из-под моего носа?

Гарри начал подниматься с кресла, но его остановила тяжелая рука дядюшки Пита.

Капитан еле сдержался, чтобы не дать себе воли. Только сейчас он понял, что представляют из себя эти люди.

— Я полагаю, что причины моего увольнения отражены в моем личном деле, хранящемся в архивах флота Ее Величества, — твердо заявил он.

— Что за чушь! Ты вынужден был уйти в отставку, потому что тебя вышибли! Тебе ясно? — воскликнула Бетси.

Капитан посмотрел в окно. Воспоминания о годах флотской службы лучших в его жизни — обожгли его, как электроразряд. Он был рожден для того, чтобы каждый день, стоя на капитанском мостике, ощущать себя частицей могучего флотского организма. Бетси сейчас говорила о том, о чем они договорились никогда больше не вспоминать. Он сейчас не видел ни Бетси, ни этой воинственной семейки. Он сидел в своем командирском катере, который вез его на флагман, на последнюю встречу с адмиралом. Он сидел в освещенном солнцем салоне катера, в белой парадной форме со всеми регалиями.

Адмирал сэр Фрэнсис Хеллер долго и грустно смотрел на него и наконец сказал:

— Им тебя не понять, Колин, их это не касается. Но британцы плавают по морям вот уже пятьсот лет, поэтому у них сложились определенные представления о том, кто может и кто не может быть командиром корабля. Им известно, что, начав играть хотя бы раз в жизни, человек уже не может остановиться, как не может прекратить дышать, как бы ни был он хорош в любом другом отношении. И такой человек представляет собой огромный риск. Он не может постоянно выигрывать. Начав проигрывать, он не в состоянии остановиться и проигрывает ещё больше. Когда ему больше не на что играть, возле него появляются дружелюбные иностранцы. Они предлагают ему деньги. Когда он не сможет вернуть долг, от него потребуют определенную информацию, иначе ему придется плохо. Ведь с тобой так и вышло?

— Да, сэр, — честно ответил Колин.

— Значит, твоя песенка спета. И адмиралтейство не может терпеть это, потому что командует флотом, которому пятьсот лет. И еще: если человек богат, или его жена богата, то он не в состоянии все свое внимание сконцентрировать на корабле и личном составе, рано или поздно у него случится ЧП. Я прав, Колин?