Последняя реликвия - [43]

— Не делайте зла, земляки! — сказал он почти просительно. — Мало ли лиха мы натерпелись от чужеземцев? Подумайте о том, что все мы — дети одного народа, подданные одного государства. Вы ведь не на вражеской земле, где многие злодеяния не злодеяния.

— На войне все равно — своя земля или чужая, — молвил кто-то из-за спины Андрее.

— Но есть же у вас начальники, которые не терпят насилия, которые радеют за эстонскую землю и за народ, живущий на ней. Я предостерегаю вас — не накликайте беду на свою голову!

— Что я слышу! — хохотнул кто-то. — Он нам угрожает? Или мне показалось?

— Мы-то знаем своих начальников, — кивнул Андрее. — Да тебе от того что!.. И хватит уж попусту болтать! Немец, хватай мальчишку. Посмотрим, что это за птица!

Агнес вскрикнула.

Немец, оказавшийся у девушки за спиной, быстрый и ловкий, вдруг сдернул у нее с головы шляпу и распустил связанные узлом волосы. Будто золотистое покрывало, упали длинные, мягкие, как шелк, пряди на плечи Агнес.

У Андрее и его дружков вырвался крик радостного изумления. Гавриил, пользуясь тем, что противники его в изумлении замерли, ударом кулака свалил немца с ног, схватил Агнес за руку и оттащил на несколько шагов назад, за пределы круга обступивших ее людей. Прислонясь спиной к толстому дереву, они, стоя рядом, ждали нападения врагов. В руках у Гавриила сверкнул меч, Агнес держала наготове пистолет. Все произошло так быстро, что противники не успели даже подняться на ноги. Они были явно озадачены столь внезапной сменой декораций. Андрее и еще несколько человек запоздало вскочили и со всех сторон окружили Гавриила и Агнес.

— Красивая, однако, девка! — утер себе нос рукавом один.

— Я бы с ней звездочки посчитал… — растянулся рот до ушей у другого.

— Оставь! Не с твоим желудем… — хмыкнул третий.

И остальные тоже что-то говорили, но, поглядывая на грозно сверкающий клинок меча, стояли в нерешительности. Ждали какой-нибудь ошибки со стороны Гавриила.

— Не троньте ее, ребята! Иво Шенкенберг даст за нее хорошую награду.

Услышав это, Гавриил вдруг просиял лицом:

— Если Иво Шенкенберг ваш начальник, живее отведите нас к нему!

— Зачем это? — спросил кто-то.

— Я его хорошо знаю.

— Вот так чудо! — насмешливо сказал Андрее. — Кто же сейчас не знает Иво Шенкенберга? Другой вопрос — знает ли он тебя?

— Он мой названый брат! — бросил веско Гавриил.

— Послушай-ка, приятель… — несколько натянуто смеясь, сказал Андрее. — Ты нам сегодня уже достаточно наврал. Не сомневаюсь в том, что ты опять врешь. Ты — мастер изворачиваться, я заметил. Сдавайся теперь добром. И останешься жив. Мы наелись твоим окороком, мы уже добры и благодушны.

— Да нам просто лень убивать тебя, — подсказал кто-то.

Как видно, у промышляющих разбоем людей Шенкенберга и в самом деле не было охоты нападать на Гавриила. А может, горячие головы остудил вид меча… Только один из них был действительно зол. Немец не мог забыть удара, доставшегося ему от Гавриила. Он внезапно вскинул руку и прицелился в Гавриила из пистолета. Это заметила только одна Агнес.

Два выстрела грянули почти разом. Немец отлетел в сторону, упал ничком и остался недвижим. Он был мертв. Из рук Агнес выпал дымящийся пистолет. Девушка побледнела, пошатнулась и тоже упала бы, если бы Гавриил вовремя не подхватил ее.

— Агнес! — воскликнул он в отчаянии.

— Прощай… прощай, милый Гавриил!.. — прошептала девушка, и печальная улыбка мелькнула на ее побледневшем лице.

Она потеряла сознание.

Гавриил осторожно положил ее обмякшее тело на землю и, забыв о всякой опасности, опустился рядом на колени. У Агнес на левом плече сквозь одежду быстро проступала кровь. Пуля немца, предназначавшаяся для Гавриила, по ошибке попала в Агнес. Гавриил острием меча поспешно распорол куртку и рубашку, вырезал из раны свинцовую пулю, сплющившуюся при ударе о плечевую кость, затем потуже перевязал рану лоскутом рубашки.

Андрее и другие оторопело стояли вокруг. Они чувствовали, что произошло тяжкое несчастье, и в их ожесточенных войной сердцах пробудилось сострадание. Душевные муки Гавриила были так очевидны, а белое как снег лицо девушки так несказанно прекрасно… Когда немца осмотрели и убедились, что он действительно мертв, оттащили его тело в сторону и бросили в кусты. О нем больше никто не вспоминал.

— Принесите мне из реки воды! Скорее, скорее!.. — велел Гавриил.

Какая удивительная сила заключалась в этом приказе, что он был так послушно и незамедлительно выполнен? Два человека тотчас же побежали вниз, к реке, и вскоре вернулись, неся воду в своих шляпах. Гавриил обрызгал водой лицо, грудь и руки Агнес. Спустя несколько минут легкий румянец выступил на щеках у девушки, она глубоко вздохнула и открыла глаза.

— Она жива! Она жива!.. — ликующе воскликнул Гавриил.

Но голос его тут оборвался и перешел во всхлипыванье.

Гавриил, склонившись над здоровой рукой Агнес, орошал ее слезами.

— Чертов парень! — проворчал Андрее, отворачиваясь и, как все, явно сочувствуя.

Остальные негромко переговаривались между собой и винили во всем немца. Кабы не немец со своим прозорливым глазом, разъехались бы в разные стороны, все были бы живы и невредимы. Они, кажется, сами сейчас верили в то, что говорили.