Последняя песня [Спой последнюю песню Вальдизи] - [2]

Двухэтажное здание, сложенное из необработанных бревен, было желанным зрелищем. Осенняя ночь выдалась холодной, туман волнами стелился между гор.

Ночь, проведенная под открытым небом, по меньшей мере оказалась бы не слишком комфортной и, скорее всего, небезопасной, а его меч, притороченный к седлу, исчез вместе с лошадью.

Над дверью трактира красовалась вывеска:

«Бухточка Вальда»

Священник, доковыляв до входной двери, заметил, что надпись вырезана совсем недавно. Час был не слишком поздний, но дверь оказалась заперта. Услышав внутри голоса, он дважды громко постучал.

Он готов был уже стукнуть в третий раз, когда дверь открылась. Ночь наполнилась голосами и теплыми запахами.

В приоткрытой двери показалось хмурое, узкое, безбородое лицо.

— Кто… что надо… ваше преподобие? — высоким полушепотом спросил он.

— Пищи и приюта, — нетерпеливо проворчал священник. — Надеюсь, это действительно трактир?

— Прошу прощения. У нас нет свободных комнат. Вам придется обратиться в другое заведение.

Он попытался закрыть дверь, но здоровенный кулак священника помешал ему.

— Ты что — дурак? Где трактирщик? — подозрительно спросил священник, удивленный смятением собеседника.

— Я здесь хозяин, — раздраженно огрызнулся мужчина. — Нижайше прошу извинить, ваше преподобие. У меня сейчас нет свободных комнат, и вам придется…

— Проклятье! — Массивное тело священника угрожающе нависло над трактирщиком. — Лошадь скинула меня, и я тащился сюда черт знает сколько миль. Я получу здесь еду и ночлег, даже если мне придется спать на полу!

Скелетоподобный хозяин трактира не дрогнул. Он гневно стиснул зубы и сжал кулаки; руки его были скрыты под черными перчатками.

— В чем дело, милейший? — раздался внезапно чей-то требовательный голос. — Ты хочешь отказать в приюте слуге Тоэма?

Хозяин трактира испуганно вздрогнул и рассыпался в извинениях:

— Простите меня, ваше преосвященство. Я всего лишь имел в виду, что скромные удобства моего трактира не достойны высокочтимого…

— Впусти его, болван! Выгнать на улицу служителя Тоэма, какая наглость! Теперь я вижу, как низко пало уважение горцев к истинному Богу! Впусти его, я тебе сказал!

Священник протиснулся мимо внезапно засуетившегося трактирщика.

— Благодарю вас, ваше преосвященство. Ужасные манеры у этих людишек.

В зале трактира было несколько человек. За одним из низких столов в одиночестве сидел высокий худой мужчина, облаченный в алую сутану — аббат в иерархии священнослужителей Тоэма. Так же, как и у священника, его лицо было скрыто капюшоном. Он приветственно махнул рукой:

— Присаживайтесь ко мне, выпьем немного вина. Да вы хромаете! Вас сбросила лошадь? Какое несчастье! Наш хозяин должен немедленно отправить слугу на поиски коня. Вы сильно ушиблись?

— Тоэм уберег меня от серьезного ранения, ваше преосвященство, хотя этой ночью мне не хотелось бы продолжать свой путь.

— Несомненно. Еще вина, хозяин! И поторопись! Ты хочешь уморить гостей голодом? Присаживайтесь сюда, прошу вас. Я — Пассло, еду в Радер, чтобы милостью Тоэма возглавить местное аббатство.

— Искренне рад знакомству, ваше преосвященство.

Подойдя к столу, священник коснулся губами руки человека, имевшего более высокий сан:

— Я — Каллистратис, направляюсь в Корросахл как посланец Тоэма. Я слышал, что аббатство в Радере в эти тяжелые времена переметнулось к дуалистам.

Аббат нахмурился:

— Определенные слухи дошли и до нас, на юг. Говорят, что в северных провинциях появились монахи-отступники, утверждающие, что Тоэм и Ваул — всего лишь два аспекта одного и того же божества. Несомненно, что теперь, когда империя находится на грани гражданской войны, эти еретики посчитали более благоразумным принять веру своих северных соседей — варваров.

Священник налил себе вина и немного отпил из кубка, наклонившись так, чтобы из-под надвинутого на лоб клобука не было видно лица.

— Я слышал, что предпринимались попытки оправдать ересь дуалистов. Может статься, что наши задачи окажутся очень схожими, ваше преосвященство.

— Ну что же, преподобный Каллистратис, меня это не удивляет. Я с самого начала почувствовал, что вам присущи более аристократичные манеры, нежели простому священнику. Но я не буду более смущать расспросами собрата по ордену, чья миссия требует путешествия инкогнито. Скажите только, как вы собираетесь поступить с дуалистами?

— Согласно предписанной формуле касательно любой ереси, естественно. Все они должны быть посажены на кол, а тела оставлены на ночь, на поживу диким зверям и стервятникам.

Аббат одобрительно хлопнул собеседника по плечу:

— Прекрасно, преподобный Каллистратис! Достойный ответ! Приятно слышать, что остались еще служители Тоэма, твердые в вере своей и в исполнении заветов Господних! Похоже, мы неплохо скоротаем вечер за приятной богословской беседой.

— Ну что вы, уважаемые господа, не судите слишком строго. В конце концов, в истории вашего духовенства есть некий дуализм.

Невысокий, коренастый господин с ухоженной седой бородкой неспешно поднялся от камина, возле которого раскуривал трубку. Серебряный медальон с отчеканенной университетской печатью свисал с золотой цепи, перекинутой через его крепкую шею.