Последняя песнь Акелы. Книга 3 - [35]

– Эх! Сейчас бы скупнуться… – отчаянно завидуя нежащемуся в теплой заводи гиппопотаму, мечтательно протянула девушка.

– Эх! Сейчас бы пообедать, – в тон ей насмешливо откликнулся возница и ткнул рукой влево. – Кошак, вон, уже трапезничает, а мы чем хуже?..

– Ну что за человек? – преувеличенно тяжко вздохнула Полина, обращаясь в никуда, – вокруг столько красоты, столько духовной пищи, а ему лишь бы пузо набить! Алексей! Ты скучный, приземлённый человек и совсем не романтичная личность!

– Да я этой духовности уже по горло накушался, – невозмутимо парировал Пелевин, щелкая поводьями, – чай не первый год по красотам этим шатаюсь. И слово чести даю – ими сыт не будешь. Эх, сейчас бы супчику горяченького, да с потрошками!

– Пока не искупаюсь, – состроив надменную рожицу, Полина демонстративно скрестила руки на груди, – готовить ничего не буду.

Спеша полюбоваться на негодующего соседа, она любопытно покосилась на Пелевина. Видя, что тот самым бессовестным образом проигнорировал и слова, и тайком отрепетированную позу, девушка обиженно фыркнула и, взяв на руки Фею, принялась шёпотом жаловаться на некоторых толстокожих представителей мужского племени и убеждать (в первую очередь саму себя), что за приготовление пищи не возьмется ни за какие коврижки. И приготовленный Пелевиным ужин есть не будет. По крайней мере, пока с ней не начнут считаться. Фея, крайне недовольная тем, что ее разбудили, некоторое время терпеливо прислушивалась к приглушенным стенаниям хозяйки, но когда та заикнулась об отказе от еды, смерила раздосадованную девушку недоуменным взглядом и, выцарапавшись из ее рук, шмыгнула поближе к вознице. Женская солидарность – штука, конечно, нужная, но ложиться спать с голодным пузиком? Мря-у! Благодарю покорно, но нет.

Возмутившись до глубины души поведением хвостатой подруги, Полина уползла вглубь фургона, соорудила из вещмешков и одеял некое подобие лежанки и принялась строить планы зловещей мести Пелевину и подруге-предательнице. По зрелом размышлении девушка пришла к выводу, что кошечка (по большому счету) была спровоцирована наглым мужланом, а, следовательно, не виновата, – и сосредоточилась на планировании козней только для Алексея. Дело шло туго. Воспоминания о девичьих проделках были признаны мелкими и, по большому счету, детскими, а опыт, почерпнутый из книг, и вовсе никуда не годился. Как правило, книжные герои на мелочи не разменивались и злодеев попросту убивали. Нет, она бы с удовольствием придушила этого… этого… неважно, в общем, кого, порядочные девушки таких слов не произносят, но как-нибудь не совсем до смерти. Иначе точно придётся вылезать и самой готовить ужин, предварительно съохотив того, из кого этот ужин можно приготовить. Если её саму при этом не съохотят. Когда Полина раздумывала над дилеммой, что же сделать лучше: посолить пелевинский чай или, когда он уснёт, пришить его одежду суровой нитью к одеялу, фургон вдруг резко дёрнулся и замер.

– Иди, брязгайся, – Пелевин, остановив повозку возле небольшой и безопасной на вид заводи, соскочил на землю. – Только умоляю – не как в прошлый раз, ага? А то ты будешь битый час плескаться, а я окрестными кустами любоваться. И это, – Алексей, пытаясь остановить ринувшуюся к воде Полину, ухватился за ворот её безрукавки. Девушка, не останавливаясь, тряхнула плечами и, оставив жилетку в руках удрученного траппера, безуспешно пытаясь разуться на ходу, запрыгала к воде на одной ножке.

– А о том, чтоб из консервы ужин готовить, даже не мечтай! – крикнул ей в спину Алексей. – Я поутру фазана подстрелил, с него суп и готовь! – траппер хотел ещё что-то добавить, но, стушевавшись под выразительным, требующим убраться из зоны прямой видимости взглядом Полины, обречённо махнул рукой и побрел к фургону.

– Хорошо-то ка-а-к, – томно протянула Полина, устало плюхнувшись на землю возле костра. – Накупала-а-ась… всласть. И даже твои ну совсем не джентельменские взгляды исподтишка удовольствия не испортили…

– Ну, во-первых, я не джентльмен, – покидывая в костер очередной сучок, невозмутимо двинул плечом Пелевин, – а во-вторых, не подглядывал, а крокодила высматривал.

– К-к-какого крокодила? – прекратив расчесывать мокрые волосы, Полина уставилась на Пелевина расширившимися глазищами.

– Гавиала или аллигатора, – проверив, насколько прочно держатся рогульки по обе стороны костра, Алексей аккуратно водрузил на них толстенный прут с котелком, наполненным водой. – Других здесь не водится. Да ты не переживай, – глядя, как Полина, задыхаясь от запоздалого страха, пытается сказать что-то гневное, Алексей улыбнулся. – Бревно это оказалось. А может, и не бревно вовсе, а от тебя кусок грязи отслоился…

– Дурак, – обиженно надула губки девушка и вновь взялась за расческу. – Увалень уральский, дубина бесчувственная…

Пробурчав в общей сложности минут пять, Полина решила сменить гнев на милость и, бросив на траппера кокетливый взгляд, умильно протянула:

– Лё-ё-ё-ш, а Лёш, если хочешь, чтоб я тебя окончательно простила, разогрей мне тушеночки, а?..

– С превеликим удовольствием, – Алексей озорно подмигнул Бирюшу и Фее, встрепенувшимся при упоминании еды. – Вот как только ты нам, – охотник ласково потрепал зверей по загривкам, – супца приготовишь, так сразу же и разогрею.