Последняя охота - [8]

Она на секунду прервалась – набрала воздуха в грудь и продолжила свой спектакль:

– Боже мой, бедная девочка! Она ведь выросла на вот этих руках. – Она потрясла ухоженными руками, унизанными бриллиантовыми кольцами. – Я-то знаю, что она не могла этого сделать! Ее похитили! А может, ее уже нет? Вдруг похитители не ухаживают за ней? – Голос певицы надломился, и она замолкла. – Но нет, будем надеяться на лучшее. Я хочу найти ее раньше их и укрыть бедняжку от опасности под своим крылом!

– Ясно, – подытожила я. – Значит, искать Юлю?

– Да!

После этого я взяла разговор в свои руки и с помощью предельно простых вопросов вроде «где и когда» получила скудные крупицы информации.

Вырисовывалась следующая картина.

Пятница, десять утра – налоговый инспектор проверяет Аникеева Виктора Валентиновича, его вызывают в кабинет бухгалтера на третьем этаже.

Пятница, одиннадцать утра – Юля в добром здравии перемещается в палату на второй этаж, откуда звонит тете по мобильнику и настаивает на операции: дескать, чем быстрей, тем лучше.

Медики не возражают. Назначается на три часа двадцать минут.

Пятница, час десять – в кабинет Аникеева приходит бухгалтер-операционист Инна Колоскова за подписью акта осмотра личного дела и счетов врача. Подписывает и удаляется, чему свидетели – рабочая бригада, ремонтирующая соседний кабинет. Один из рабочих слышит голос врача, то есть Виктора, – пока жив.

Пятница, час пятнадцать минут дня. Электрик, которому потребовалось проверить розетку в кабинете Аникеева, стучит в кабинет. Никто не отвечает. Дверь полуоткрыта. Он заходит и видит Веру Кузьмичеву, сидящую перед трупом. Руки у нее в крови, возле левой руки лежит окровавленный скальпель. Вызвана милиция. Здание оцеплено больничной охраной и оперативно подъехавшей бригадой вневедомственной охраны.

Пятница, три часа двадцать минут – обнаружена пропажа Юлии. Вместе с Юлией из ординаторской (рядом с палатой Юлии на втором этаже) пропадает вязаный кардиган Екатерины Витольдовны (уборщицы), который она использовала в качестве накидки в ночные дежурства, и пара Юлиных шлепанцев.

Мобильник находится неизвестно где, возможно, при девушке, из вещей ничего не пропало.

– Это типичное похищение! – взбудораженно заявила Беловицкая. – Сами подумайте, если бы Юлии действительно взбрело в голову уйти, она наверняка бы переоделась во что-то более удобное, чем старый кардиган и комнатные шлепанцы, за которыми вдобавок нужно идти в соседний кабинет. Нет, тут что-то не так! Милиция опросила весь персонал, но в такой суматохе все как один заявили, что никто ничего не видел. Прямо чертовщина какая-то!

Я попросила фотографию пропавшей. С глянцевой паспортной карточки на меня смотрела грустная девушка с вьющимися рыжими волосами, которые не желали укладываться в гладкий пучок и торчали над головой, делая ее похожей на одуванчик. Бедняжка, как это ни жаль, действительно напоминала скорее удивленного чебурашку, чем обычную девушку ее возраста. И крайне возбужденная тетя уверяет меня, что такую примечательную особу никто не видел? Стало быть, либо народ разом ослеп, ибо такое существо не заметить невозможно, либо девушку действительно похитили, укрыв от посторонних глаз.

Я посмотрела на оборотную сторону фотографии – там стояли фамилия и дата – Бочкина, апрель.

– Сколько лет Юлии?

– Двадцать два. Почти. Двадцать один. Завтра у нее день рождения! – Она приложила платочек к глазам, демонстрируя скорбь. При этом Беловицкая старалась не касаться накрашенных ресниц.

– Вы говорили, что Виктор – опекун капитала Юлии, сам же был беден как церковная мышь. А когда наступает срок передачи опекунских прав? – спросила я, догадываясь, каким будет ответ. Если девушка до сих пор находилась на иждивении тетушки, значит, своих денег у нее пока нет. И со стороны убитого дядюшки все еще имелся бы финансовый интерес в смерти Юлии.

Я пока абстрагировалась от того факта, что Аникеев мертв.

Его могли убить и по совершенно другой причине, необязательно из-за наследства. А вот отравление Юлии дикаином он вполне мог организовать, чтобы оставить за собой все деньги. Правда, тут нужно многое проверить.

– Завтра, – ответила Беловицкая и полезла в сумку за календариком. – Точно, завтра. Завтра Юлечке будет двадцать два – возраст, указанный в завещании, она станет свободной богатой женщиной. Только бы она жива осталась! Бедняжка, ко всем ее неприятностям, еще и день рождения насмарку!

Я попыталась собрать мысли в кучу, не слушая треп певицы. Интересная картина – Аникеева убивают накануне передачи капитала в четыреста тысяч евро. Юля тоже подвергается опасности – медицинская ошибка плюс похищение.

– Кто наследует деньги, если и Юля, и Аникеев умирают раньше вступления Юли в указанный в завещании возраст?

– Лариса, – незамедлительно ответила Беловицкая. – Жена Виктора. О нет! Это не то, что вы думаете!

Я еще ничего не успела подумать, но раз такая реакция…

– Лара в прострации! И вообще, она сейчас в Питере, у мамочки. У той умерла любимая болонка, так что Лариса сочла своим долгом поддержать родного человека. Ах, на нее столько всего в последнее время навалилось! Я ее вызвала вчера, сообщив ужасную новость. Она так плакала! Но держалась стоически. Нет-нет, это не Лара их убила, даже не думайте.