Последняя обитель. Крым, 1920-1921 гг. - [24]

именно они диктовали свою волю во всех сферах жизни страны, т. е. все зависело от лидеров. Они как носители новой неограниченной власти фактически поставили себя над народом. Насаждая чуждые народу идеи, они превратили огромную страну в экспериментальную лабораторию, где формировались новые социально-политические отношения. Прикрываясь лозунгами главенства пролетариата и советов рабочих и крестьян, прячась за их спины, они широко пропагандировали власть народа, что якобы угнетенные народные массы, будучи передовым отрядом, борются за свободу и справедливость в обществе, а потому при наличии сопротивления со стороны буржуазии пролетариат должен установить свою диктатуру.

Подобные лицемерные оправдания и объяснения диктатуры известны давно. Французский просветитель Шарль Монтескьё говорил, что самая жестокая тирания — та, которая выступает под сенью законности и под флагом справедливости⁶⁸. Английский писатель Уолтер Лендор отмечал, что нигде деспотизм не находится в такой безопасности, как под внешностью и вывеской свободы⁶⁹.

Путями и средством для достижения цели большевистские вожди всегда считали не общечеловеческие, основанные на принципах морали и нравственности, постулаты: договор, компромисс, сотрудничество, сосуществование, поиск соглашений со всеми политическими течениями и добросовестное соревнование, а непримиримое отношение ко всему, что не вкладывается в рамки коммунистической идеологии, т. е. ко всем тем, кто не разделяет их политические взгляды, кто колеблется или занимает нейтральную позицию.

Ленин много раз говорил и писал о диктатуре как форме государственной власти и единственном эффективном орудии для ее удержания и укрепления. Он дал довольно оригинальное и откровенно устрашающее ее определение. Ссылаясь якобы на научное толкование, Ленин пишет:

диктатура означает не что иное, как ничем не ограниченная, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненная, непосредственно на насилие опирающаяся власть⁷⁰³.

Инициаторами и носителями диктатуры он называет не себя — лидеров новой власти, что было в действительности, а взбудораженную, неуправляемую толпу людей, которая будто бы и осуществляет диктатуру. Ленин пишет:

'Мы видим диктатуру именно народа, ибо народ, масса населения, неоформленная, случайная, собравшаяся в данном месте, сама и непосредственно выступает на сцену, сама чинит суд и расправу, применяя власть, творит новое революционное право*.

При этом он восхищается и приветствует неистовое и буйствующее скопище народа, которое “чинит суд и расправу”. По убеждению Ленина,

'...революционные периоды отличаются большой широтой, большим богатством... большой смелостью и яркостью политического творчества'⁴.

Торжественное прославление стихийного, неуправляемого людского моря здесь тоже не случайно. Ссылаясь на политическое творчество масс, Ленин пытается отвести внимание общественности, в том числе политических противников, от настоящих творцов и организаторов диктатуры.

В свое время американского писателя и философа Генри Торо (1817—1862) критиковали за его отрицательное отношение к стихийной и неуправляемой толпе народа, не способной в таком состоянии действовать осмысленно, целенаправленно и находить истину. Многочисленные исторические события показали, что он таки был прав. И напрасно упрекали его в отсутствии демократизма в его социальной теории. Генри Торо писал:

'Масса никогда не поднимается до уровня своих лучших представителей, но, напротив, деградирует до уровня худших. Как говорят реформаторы, это принижающее равенство, а не возвышающее. Дело в том, что 'масса' всего лишь другое имя толпы (mob). Население земли, собранное в одном месте, образовало бы величайшую толпу, о которой говорят как о безумном и слепом звере; мировые судьи считают, что она может бросаться то в одну сторону, то в другую...'⁷¹.

г

Так же пессимистически оценивал толпу немецкий философ-идеалист Артур Шопенгауэр:

'У толпы есть глаза и уши и немного сверх того; в особенности же она обладает крайне незначительной силой суждения и даже слабой памятью'⁴.

Теоретические разработки определения сущности диктатуры пролетариата и правомерности использования ее органами советской власти, в первую очередь большевистскими лидерами, применялись повсеместно и как излюбленная форма правления распространялись на все сферы жизни страны. Термин “диктатура” очень часто встречается в нормативных актах, целевых распоряжениях и указаниях первых лет советской власти. Но больше всего этой терминологией пестрят ленинские произведения. Так, он посылает четкую телеграмму в Нижегородский совдеп:

'Т. Федоров. В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов, навести тот час массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров ит. п. Ни минуты промедления. Надо действовать вовсю. Массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и йена-дежных. Смена охраны при складах, поставить надежных'⁷².

Диктаторская, террористическая политика проявлялась особенно в отношении многочисленных восстаний крестьян, массовость которых захлестнула страну в конце 1920-го и в первой половине 1921 г. Действия неуловимой армии Нестора Махно, небывалое по своей массовости Тамбовское восстание, так называемый “мятеж” Кронштадтских моряков и другие очаги сопротивления до предела накалили обстановку и озлобили против восставших крестьян и матросов не только московское руководство, но и командование армиями, которому и было поручено подавить народное недовольство. С привычной грубостью и раздражением Ленин телеграфирует: