Последняя ночь моей убогой жизни - [9]

Чувства были довольно красочными. С одной стороны, мою кожу словно облизывали маленькие язычки волнения, делая быстрые, но точные удары везде, где только можно, а с другой мою радость о предстоящем экстремальном занятии, которое на самом деле казалось мне таковым лишь от тоскливости моих будней, понижало чувство какого-то первобытного страха перед этим местом и его обитателями. Ведь, что может быть хуже мертвецов? Знаете, что мы испытываем, когда сталкиваемся с чем-то, что когда-то было живым существом, в итоге превратившись в груду мяса и костей? Неизвестность. Эту назойливую чесотку, что сидит в сердце каждого человека и не позволяет ему вести спокойную, мирную жизнь. Ведь мы всегда должны всё знать.

Но одно нам узнать было не дано, ибо, познав эту правду, ты не можешь пересказать её кому-либо ещё. Эта та самая Правда с большой буквы «п» – возможно самая важная из всех.

Если вы ещё не врубились, то речь идёт о смерти.

Так вот, смерть – это единственное, что пугает почти всех нас до леденящего сердце ужаса. А знаете, почему? Потому что, будучи самоуверенными мудаками, люди смеют нагло полагать, что их жизнь находится под их контролем, а ещё точнее, что всё нормально. Даже когда с нами случается что-то плохое, к примеру, нас бросает человек, которого мы любим, или же из нас делают секс-рабов, которых каждый день насилуют, всячески унижают и всё в таком духе… так вот, даже в таком случае мы порой считаем, что всё в принципе нормально, и решаем жить дальше. Просыпаясь каждый день, мы принимаем сознательное решение не перерезать себе вены или не бросаться под колеса проезжающего мимо грузовика. Вместо этого мы копаемся в социальных сетях, после чего встаем и начинаем заниматься своими привычными делами. Даже люди, живущие отвратительнейшей жизнью как те секс-рабы – и те продолжают жить. Не потому, что всё шикарно и не потому, что они любят свою жизнь. Просто страх перед неизведанными рубежами потустороннего мира остаётся настолько грозной силой, что не каждый отваживается ей противостоять.

Когда я проходил мимо, скелеты в земле словно медленно поворачивали свои черепа, а кости их шей издавали мерзкий скрежет, похожий на тот, что издает новый кусок мела на чёрной доске. Именно подобную сцену выдала мне моя фантазия и я боялся, потому что не знал, действительно ли скелеты способны на такое. Кто знает, может духи, живущие в их костях, и вправду наблюдают за мной? А может они наблюдают за всеми нами постоянно. Что, если они везде? На улицах, в метро, в наших домах. Завидуют телам живых, нашей способности жить и ощущать. Они всегда с нами. Слушают. Наблюдают. Как, например, сейчас позади вас, возможно, стоит кто-то, кто раньше жил неподалёку или в вашей собственной квартире. Теперь всё, что ему или ей остаётся, это пялиться прямо вам в затылок, а вы сидите себе, читаете эти слова и ничего не подозреваете. Однако вы чувствуете, что по неизвестной причине волоски на вашей шее и руках вдруг встают дыбом и от этого вам становится не по себе.

Не знал, что эта драматичная чёрная трагикомедия имеет ещё и элементы ужастика. Что же, продолжим. Я шёл среди могил, с выгравированными на них забавными, а порой и пугающими изображениями усопших, лица которых выглядели особо жутко в кромешной тьме ночи.

Понимая, что я слишком перевозбуждён от страха и экстаза, я сделал пару больших глотков пива для отваги, решив впоследствии сесть где-нибудь и поговорить с мёртвыми.

– Дамы и господа? – негромко сказал я, опасаясь нарушить покой обитателей кладбища. – Как поживаете? Ой. Простите, не хотел вас оскорбить, – я махнул рукой. – Ладно, проехали, – я сделал ещё пару глотков. – Знаете, у меня депрессия и часть меня отчаянно рвется прервать моё жалкое существование и хочет сделать меня одним из вас. Я бы давно это сделал, но… мне страшно, – я выждал драматичную паузу. – Может расскажите мне, какого это?

Мертвецы мне не отвечали. Из звуков в округе были слышны лишь вой ветра и писки различных букашек, живущих тут, среди тех, кого больше нет. Разве это звучит не странно? Те, кого больше нет. Как это возможно – вдруг не быть? Ты, а точнее то, что было тобою всё ещё тут, но где же ты сам? Куда ТЫ исчез? Правда ли то, что после смерти человек теряет около двадцати граммов веса? Действительно ли эти граммы – мы? Или умирая люди просто испускают столь сильные газы, что они весят аж двадцать граммов? Можно ли взвесить воздух граммами?

Вопросы, один тупее предыдущего, поедали мой разум словно личинки, лакомящиеся мертвечиной, а я продолжал сидеть на каком-то камне и позволять им делать это, периодически попивая пиво.

– Это раздражает, не так ли? – сказал старый, хрипловатый, но всё же мощный голос позади меня.

Я вздрогнул так сильно, что не будь пиво выпитым практически полностью, оно бы совершенно точно пролилось мне на джинсы. Резко встав с камня, я обернулся рассмотреть незваного гостя.

– Извините, я не хотел вас напугать. Что вы тут делаете, молодой человек? – спросил старик с длинными и прямыми, как у волшебника, белоснежными волосами и бородой. На нём был новенький длинный, чёрный плащ, а под ним виднелся тёмный костюм с белой рубашкой и галстуком. Старик выглядел слишком модно не только для Баку, но и для всего Азербайджана.