Последняя надежда - [110]

— А ранетки ведь растут в теплых странах, да? — воскликнули Вещуньи, замотанные в маленькие кашне из пестрого мохера.

— Ой, какие у вас красивые кашне! — заметила Окса.

— Наклювники, будьте любезны! Это Хозяин их для нас связал в рамках плана «Сильные холода», — уточнила одна из Вещуний. — В ожидании переезда в более теплые края…

Беседу о климатических условиях существования Вещуний перебили вопли Геторига, только что забившего гол. Лягвы радостно захлопали крылышками, а Кульбу-горлан, подражая футбольным фанатам, громко затрубил.

— Ну? — поинтересовался Геториг. — Так кто из нас лучший? Я тебя спрашиваю, Пластикокетка, вся из себя пипетка?

— Ой, да shut up уже, поэт недоделанный!

— Геториг вбил себе в голову заняться рифмами, — пояснил с кухни Абакум. — Не судите строго, он только начал.

— А, теперь понятно! — рассмеялась Окса.

Простофиля, вдохновленный этим ответом, подошел к девочке с еще более неуверенным видом, чем обычно.

— А! Так, значит, вы что-то в этом понимаете, да? А я нет…

— Эй, Простофиля! — прокаркал Геториг. — Когда ты что-то поймешь, летом снег пойдет!

— Ой, нет! Не накликайте несчастье! — всполошились Вещуньи, стуча зубами.

Но Простофиля, явно в ударе, продолжил свои неторопливые рассуждения, не обращая внимания на комментарии соседей:

— Я совершенно ничего не понимаю в этой игре. Как вы ее там называете? Игра в ранетки?

— Нет, это мини-футбол, — объяснила Окса, вежливо сдерживая смех. — Это очень просто. Есть две команды, синяя и красная. Задача — забить мячик в ворота противника. Выигрывает тот, кто больше забьет.

Простофиля на какое-то время замер, будто переваривая услышанное.

— Как-то все это сложно… А для чего надевать связанный Хозяином наклювник, чтобы играть? И можно мне один?

— Эй! Да тебе скорее нужен на… балдашник! — загоготал Геториг. — Ха-ха! На… балдашник для Простофили!

Окса отвернулась к Тугдуалу, чтобы скрыть приступ хохота и в поисках поддержки. Но парень, улыбаясь, лишь ей подмигнул.

Горанова же в это время продолжала громко жаловаться на перемены и на то, что весь этот шум действует на ее слабые нервы. Геториг же с Пластикокеткой жульничали, как могли, чтобы выиграть партию.

— Я с тебя скальп сниму, если ты do it again! — заорала Пластикокетка. — Запрещено хватать шарик и класть прямо в goal!

— Да наплевал я на твои угрозы! — покатился со смеху Геториг. — Ха-ха! Пластикокетка — табуретка!

— О! Никогда прежде не замечал, какая густая шевелюра у этого существа, как странно… — заметил Простофиля с таким простодушием, что Окса просто покатилась со смеху. — Эта игра очень забавная, да? — добавил он, видя как по щекам Оксы текут слезы.

— Полный цирк! — Тугдуал держался за живот от смеха. — Они все тут чокнутые…

— Так, народец! — вмешался Абакум, стараясь сохранять серьезность. — Сейчас мы будем есть! На сегодня сражение в мини-футбол закончено!

Все существа покорно потопали наверх, продолжая активно переругиваться, кроме Простофили, который с совершенным недоумением взирал на Оксу своими большими выпуклыми глазами.

— Я вас уже где-то видел… — пробормотал он.

— Я тебя тоже, Простофиля. Я тебя тоже… — с трудом прохрюкала девочка.

Не сводя с Оксы глаз, Простофиля устроился возле камина и погрузился в глубины своих заторможенных мозгов. А Юная Лучезарная неподалеку от него наслаждалась прелестью этого вечера, отлично понимая, что не только великолепный ужин был причиной ее прекрасного настроения. Что-то с ней произошло. Что-то совершенно неожиданное.

Окса поискала взглядом глаза Тугдуала, дабы убедиться в этом, хотя точно знала, что не ошибается.

Юноша склонился над своей тарелкой, на губах его играла легкая улыбка. Он некоторое время не поднимал головы, испытывая терпение Оксы. А потом внезапно поднял и уставился прямо ей в глаза.

Окса, вздрогнув, покраснела, придя в полное смятение, но ухитрилась выдержать этот визуальный контакт, равного по напряженности которому не испытывала никогда в жизни. И сердце у нее зашлось. Всерьез…

58. Тревога!

Когда в воскресение вечером они вернулись на Бигтоу-сквер, Окса и Абакум мгновенно заметили мигалку «скорой помощи» перед фасадом дома Поллоков. Окса в панике выскочила из коляски мотоцикла и помчалась в гостиную. Никого… На кухне тоже пусто. Наконец она увидела на лестничной клетке второго этажа медиков с носилками, на которых лежала ее мать.

— МАМА!

Длинные волосы Мари свисали в беспорядке, лицо ее было бледным и искаженным. Мари лежала, вытянув руки вдоль тела, и не шевелилась. Только глаза растерянно моргали.

Медики остановились, и Окса подскочила к матери.

— Что случилось? Папа? Ты где? — испуганно позвала девочка.

Из квартиры появился Павел Поллок, мрачный и взволнованный. В руке он держал дорожную сумку.

— А, Окса, дочка! У мамы большие проблемы. Давай, пошли. Ее нужно срочно отвезти в больницу!

— Ты не в том состоянии, чтобы вести машину, Павел! Я вас отвезу! — предложил Абакум, встревоженно поглядев на Павла. — А по дороге объяснишь, что происходит. Где Драгомира?

— Иду!

Бабуля Полок, выйдя из апартаментов, направилась к Оксе и обняла ее. На лице Драгомиры было не свойственное ей выражение крайнего волнения, и — небывалый случай! — у нее так сильно тряслись руки, что жесты казались смазанными.