Последняя надежда обреченных - [4]

– На чем приезжает? – поинтересовался Гаврилов.

– Машина у него шикарная, – протянула соседка, восторженно закатывая глаза. – Вся блестит, большая такая!

– А скажите, – прервал женщину Фисуненко, – Гаджиев один проживал?

– Один, один, – закивала соседка. – А почему, собственно, вы все про него спрашиваете? – с опозданием удивилась она.

– Убили соседа вашего, – ляпнул Гаврилов и тут же прикусил язык, потому что капитан посмотрел на него таким ледяным взглядом, от которого у молодого опера кровь в жилах застыла.

– Мама дорогая! – воскликнула женщина, прикрыв рот рукой.

– Давай за ордером, Гаврилов, – сухо приказал Фисуненко.

– Товарищ капитан, пятница же, да и время уже…

– Что хочешь делай, – перебил Евгений, – но до вечера квартиру надо вскрыть! А я пока с гражданкой побеседую.

То ли от страха перед начальником, то ли от великого служебного рвения, Гаврилов управился с ордером в рекордные сроки: уже через два часа в кармане у Фисуненко лежал необходимый документ, а слесарь из домоуправления вскрывал сложный тройной замок, которым была оборудована дверь Гаджиева.

Когда дверь распахнулась, перед оперативниками и слесарем открылась поистине чарующая картина.

– Эрмитаж! – присвистнул Гаврилов, широко раскрыв глаза.

– Однозначно, – согласился пожилой слесарь, который отнюдь не выглядел человеком, часто посещающим музеи.

И в самом деле, квартира была отделана так, что ее фотографии вполне могли бы украшать обложку журнала «Интерьер». Она состояла из двух огромных комнат и длинного коридора, вдоль стен которого висели светильники, отражаясь в зеркалах, отчего создавалось впечатление бесконечности пространства. Паркетный пол сиял. Войдя в большую комнату, первую по коридору, Фисуненко невольно задрал голову: на трехметровом потолке красовалась изумительная лепнина, подновленная, но оригинальная. Мебель в гостиной обтянута белой кожей, на стене – плазменная панель с системой «домашний кинотеатр». Другую стену занимал встроенный шкаф с раздвижными дверями. Открыв его, капитан увидел ряды дисков, выстроившихся на полках, словно солдаты. Некоторые из них находились в лицензионных коробках, другие – в чистых, неподписанных боксах, помеченных цифрами и непонятными значками.

– Загляни с ребятами в другую комнату, – приказал Фисуненко, – а я посмотрю кино. – Он снял с полки первую попавшуюся кассету без маркировки, вставил ее в видеомагнитофон и уселся на белоснежный диван. С первых же кадров никаких сомнений в содержании кассеты не осталось: на кровати извивалась обнаженная девушка, а на ней восседал огромный волосатый мужик. Когда «гетера» в какой-то момент взглянула в камеру, капитан увидел абсолютно стеклянные глаза, в которых отсутствовало какое-либо выражение. Этот взгляд был хорошо ему знаком: так смотрят на мир только что ширнувшиеся торчки.

Проверив еще пару кассет, он встал и направился в соседнюю комнату, в которой шуровали ребята.

– Есть что-нибудь?

– Посмотрите, товарищ капитан, – ответил самый молодой оперативник, протягивая ему четыре паспорта. Фотография в каждом из них оказалась одна и та же, гаджиевская, а вот имена разные. Один – на имя Сулейманова Тофика Ахмедовича, а два других – на граждан Турции Туфана Седата и Хакана Лютфи.

– Отлично! – похвалил Фисуненко. – А у тебя, Гаврилов?

– Вот, – гордо сказал тот, держа в руках два увесистых фотоальбома. – Девочки на любой вкус!

– У меня тоже – девочки, – сказал Фисуненко, быстро пролистывая один из альбомов. Внезапно его рука застыла в воздухе: с одной из фотографий улыбалась самая красивая женщина, какую капитан когда-либо видел. У нее были черные гладкие волосы, струящиеся по плечам, белоснежная кожа и мягкие полные губы. Из-под изогнутых бровей сияли ярко-голубые глаза.

– Хороша, да? – спросил младший лейтенант, и Фисуненко перевел дух. – Здесь такой цветник, – мама не горюй! Чем этот Гаджиев занимался?

– Догадайся с трех раз, – буркнул Фисуненко, захлопывая фотоальбом. – Значит так, – сказал он, обращаясь к ребятам, – упаковать вещдоки и доставить в отделение! А ты, Гаврилов, поедешь со мной: надо экспертов поторопить. Что-то подсказывает мне, что мы наступили в… Короче, запашок пойдет по всему Питеру, или я – это не я!

Рита швырнула сумочку на диван, а сама плюхнулась в свое вертящееся кожаное кресло.

В офисе никого не было: Света отправилась по делам фирмы в банк, и Рита разрешила ей не возвращаться на работу, а Кира парился на практике.

Стрелки часов показывали без четверти восемь, и Рита подумала о том, что пора закрывать офис и отправляться домой. До этого, правда, не мешало бы выпить чашечку кофе. Она встала и подошла к кофеварке, готовящей изумительный эспрессо. Машинка была приобретена усилиями Светы: девушка считала, что на рабочем месте человек должен чувствовать себя так же уютно, как дома. Рита заправила кофеварку и вновь уселась в ожидании, как вдруг по внутренней связи раздался голос охранника:

– Маргарита Григорьевна, к вам тут пришли. Я сказал, что уже поздно, но они очень просятся.

– Хорошо, пропустите, – вздохнула Рита. Похоже, кофепитие придется отложить.

Через несколько минут в дверь робко постучали. Обычно клиенты вели себя более уверенно, ведь они в основном люди состоятельные и глубоко убежденные в том, что весь мир работает на них.