Последняя милость - [93]

— Понимаете, она была очень нервозной. Не могла усидеть на месте. Постоянно вскакивала, чтобы поправить картину, подвинуть пепельницу, переставить лампу. Она постоянно стремилась упорядочить все вокруг по собственному усмотрению. Думаю, что и во время игры она все время беспокойно ерзала на стуле, и это действовало на нервы ее соседке. По крайней мере, вид у нее был такой, как будто она готова была убить Сиси.

Гамаш понимал, что последняя фраза была не более чем образным выражением, и Саул произнес ее без всякой задней мысли.

— Сегодня из лаборатории прислали ваши проявленные пленки и фотографии.

Бювуар подошел к столу и выложил на него серию снимков. Последние минуты жизни Сиси и героические попытки жителей Трех Сосен ее спасти.

— Вы не замечаете ничего странного? — поинтересовался он.

Петров склонился над фотографиями. Примерно через минуту он выпрямился и отрицательно покачал головой.

— Нет. Насколько я помню, именно так все и выглядело со стороны.

— А вам не кажется, что здесь кое-чего не хватает? Например, целой серии фотографий, на которых должен был быть запечатлен момент убийства? — Бювуар повысил голос. В отличие от Гамаша, который мог спокойно сидеть и часами болтать с подозреваемыми в надежде, что они чем-то выдадут себя, инспектор предпочитал тактику нападения.

— Наверное, как раз тогда у меня замерзла камера, и мне пришлось ее отогревать, — сказал Петров. Он смотрел на лежащие на столе фотографии и старался полностью сосредоточиться на них. Это помогало ему не впасть в панику. От страха он мог нагрубить инспектору или, еще того хуже, снова проникнуться жалостью к себе — состояние, которое за время знакомства с Сиси стало для него привычным.

— Надо же, как неудачно! — Бювуар демонстративно повел носом. — Вам не кажется, что в этой комнате пахнет преступлением? Нет? Странно, учитывая, что вы только что сожгли пленку, на которой было сфотографировано убийство Сиси.

— Зачем мне было это делать? То есть я хочу сказать, что если бы у меня действительно была такая пленка, то это бы служило неопровержимым доказательством того, что я не убивал Сиси.

Логика фотографа охладила пыл Бювуара.

— Уверяю вас, я отдал все пленки, которые отснял в тот день.

Прищурившись, инспектор смотрел на Саула, который, казалось, съежился под его пристальным взглядом. Этот человек явно врал. Но опровергнуть эту ложь было невозможно. Бювуару нечего было противопоставить последнему аргументу Саула Петрова.

Пришлось уйти ни с чем. Раздраженный Бювуар быстрым шагом направился к машине. Лемье, которому совсем не хотелось попасться ему под горячую руку, немного отстал. Гамаш задержался на пороге. Сощурившись от яркого солнца, он осторожно вдохнул обжигающе холодный воздух.

— Здесь очень красиво. Вы счастливый человек, месье Петров.

Он снял перчатку и протянул Саулу большую теплую руку.

Саул пожал ее, и ему был приятен этот простой человеческий контакт. Он так долго пробыл рядом с Сиси, что уже начал забывать о том, что люди по своей природе теплокровны.

— Постарайтесь не наделать глупостей, — добавил Гамаш.

— Я сказал вам правду, старший инспектор.

— Надеюсь, что это действительно так. — Гамаш улыбнулся и, чувствуя, что его лицо уже начинает онемевать от холода, быстро зашагал к машине.

Петров вернулся в теплую гостиную и в окно наблюдал за тем, как машина с офицерами Сюртэ исчезает за поворотом. Потом он еще раз окинул взглядом чудесный новый мир, который открылся перед ним только сегодня, и подумал о том, что предупреждение инспектора запоздало. Он уже наделал глупостей. Порывшись в ящике стола, Саул нашел ручку и чистую рождественскую открытку. Написав короткое письмо, он направился в Сан-Реми, чтобы опустить его в почтовый ящик.

— Останови машину, — попросил Гамаш.

Бювуар затормозил и вопросительно посмотрел на шефа. Старший инспектор сидел на пассажирском сиденье и, прищурившись, смотрел в окно. При этом его губы слегка шевелились. Через минуту он закрыл глаза, улыбнулся и встряхнул головой.

— Мне нужно поговорить с Кей Томпсон. Высади меня в Уильямсбурге и возвращайся в Три Сосны. Отвези Кларе Морроу видеокассету «Лев зимой» и попроси ее показать тебе, что она имела в виду. Она поймет.

Бювуар кивнул и развернул машину по направлению к Уильямсбургу.

Гамаш только что сообразил, что именно хотела сообщить ему Клара во время их сумбурного разговора. И если она была права, то это могло многое объяснить.

— К черту Папу?

Гамаш даже представить себе не мог, что когда-нибудь произнесет вслух подобную фразу. Тем более в форме вопроса.

— Именно эти слова они выкрикивали!

Кей пристально смотрела на него своими проницательными голубыми глазами, которые в этот день были как будто подернуты поволокой. В ней чувствовался какой-то надлом. Эмили Лонгпре сидела на диване рядом с подругой и не сводила с нее обеспокоенного взгляда.

— Как вы думаете, почему? — спросила Кей.

Этот вопрос был очень хорошо знаком Гамашу. Он сотни раз задавал его другим, и вот теперь его задавали ему самому. У старшего инспектора было ощущение, что происходит нечто недоступное его пониманию, что каждое сказанное слово имеет какой-то особый подтекст, которого он просто не может почувствовать.