Последняя любовь лейтенанта Петреску - [3]

Помощник, выпивший с утра муста (молодое вино — прим. авт.) замолкал, предварительно закашлявшись. А Танасе, улыбаясь, сжимал плечо собеседника.

— Главное в танке — не дрейфить! — повторял он свою любимую поговорку.

Ее он услышал в детстве в Сибири, куда его семью сослали большевики. Но Константин на них не обижался: ведь среди большевиков был и его дядя, Григорий. Именно он выслал семью брата (отца Константина) в Сибирь, чтобы нанести удар кулаку и эксплуататору, а заодно получить его земельный участок. Это в Молдавии предосудительным не считалось: земля стоит всего, что ты для нее сделаешь, говорили старики.

* * *

Оставив транспарант на попечение майора Эдуарда, — тот недавно вернулся из стажировки в Великобритании, потому Танасе позволял ему некоторую самостоятельность, — Константин прошел в свой кабинет. Там он закурил, и печально посмотрел на карту стран мира.

— Портрет планеты Земля, — говорил про нее директор СИБа.

Часть стран на карте была помечена красными флажками. Это были государства, которым объявила войну террористическая организация «Аль-Каида» и ее предводитель Бен Ладен. Буквально два месяца назад Константин с некоторой гордостью во взгляде воткнул красный флажок и в цифру 17, которой на карте была помечена Молдавия (полностью вписать название страны картографам не удалось: слишком уж маленькая страна). Молдавию международные террористы включили в список стран — агрессоров летом прошлого, 2003 года. Произошло это совершенно случайно, после того, как двенадцать молдавских саперов поехали в Ирак в составе международных сил, возглавляемых американцами. Список стран антитеррористической коалиции появился в Интернете, и так, неожиданно для себя, Молдавия оказалась в черном списке террористов. Причем в самой Молдавии об этом бы не знал никто, если бы Танасе, рыскавший по порносайтам, не наткнулся на этот список, и не слил информацию в прессу.

— Мы хотим знать, — сделал запрос депутат от оппозиции, — не повлечет ли включение «Аль — Каидой» нашей республики в список стран — объектов для нападения, к самым трагическим для Молдавии последствиям?!

В ответ директор СИБа многозначительно нахмурился, и сказал нечто нечленораздельное. В общем потоке слов (отвечать, не отвечая, его научили в партийной школе) можно было уловить лишь «терроризм», «дискурсивный», «безапелляционный», «суррогатная защита», «процессинг». Из этого парламентарии сделали вывод, что ситуация сложилась крайне серьезная и опасная.

Так Константин Тэнасе выбил двойное финансирование своей службы в 2004 году. Но это его не радовало. С 11 сентября 2001 года его ничего не радовало.

— Понимаешь в чем дело, — объяснял он школьному приятелю, сидя в молочном кафе (спиртного Константин не употреблял совершенно), — с тех пор все спецслужбы мира при деле. А я — нет. И это меня огорчает. Ведь я, можно сказать, художник. Во мне пропадает творческий потенциал. А все из-за Молдавии. Дыра!

Разумеется, первое время после начала войны с терроризмом Константин, как человек честный, решил поискать его и в Молдавии. По его приказанию были проверены все три тысячи молдавских арабов (студентов, приехавших в местный Медицинский университет), и две радикальные молодежные организации. Увы, ни одного даже слабого подобия террориста среди них не нашлось.

— Неужели ни одного? Даже самого плохонького? — с надеждой спрашивал директор СИБ оперативников, проводивших проверку.

— Ну, — неуверенно начал один из лейтенантов, — есть один сириец, зовут его Садам… Нет, к сожалению, даже не дальний родственник.

— Плохо, — резюмировал начальник, и отпустил оперативников.

Правда, однажды Константин едва не поверил, что родился под счастливой звездой: ясным осенним утром ему доложили, что в кишиневском аэропорту на самолет, стоявший на взлетно-посадочной полосе, забрались какие-то молодые люди.

— Террористы! — довольно потирая руки, воскликнул Танасе, — немедленно вызываем спецназ!

Увы, оказалось, что в аэропорту снимали клип группы «О-Зон», ставшей затем очень популярной. С тех пор Константин не любил ни «Озон», ни песню «Драгостя дин тэй».

* * *

— Лук нужно покупать фиолетовый. У белого лука вкус не тот. А помидоров желательно класть поменьше. Все равно здесь в хорошей шаурме никто толком не разбирается.

Ахмед задумчиво кивнул, и начал надевать фартук. Хозяин, — сорокалетний

Махмуд, родом из Сирии, — еще раз внимательно осмотрел холодильники и их содержимое, после чего тепло попрощался с работниками и ушел курить кальян. Ахмед, студент третьего курса медицинского университета имени Тестимицану, что в Молдавии, начал готовить ножи. В это время его напарник, тоже студент-медик, разогревал жаровню. Двигаться им приходилось очень осторожно: киоск в центре Кишинева, где они продавали шаурму, был слишком мал. Это позволяло экономить на аренде и коммунальных счетах. Шаурма пользовалась спросом, и хозяин неплохо зарабатывал. Студенты, впрочем, тоже.

— Он платит нам половину того, что мы зарабатываем, — просветил Ахмеда напарник, — а если бы на него работали молдаване, то платил бы им вполовину меньше нашего. Таков принцип любой диаспоры. Ты тоже его соблюдай. Если шаурму берет студент-араб, из наших, ему специй и мяса положи чуть больше. Если покупатель из местных, клади всего чуточку, но поменьше. Все равно здесь в хорошей шаурме никто толком не разбирается. Эта фраза, — «все равно здесь в хорошей шаурме никто толком не разбирается» — будет, кажется, сопровождать его во все время пребывания в Молдавии, раздраженно подумал Ахмед.