Последняя любовь лейтенанта Петреску - [24]

— И все из-за женщины… — стажер отчаянно хотел казаться взрослее.

— При чем здесь женщина, — пожал плечами Эдуард, — это все нервы.

Мужчины выпили, и погрузились в задумчивость. В открытое окно залетела муха. Эдуард лениво проследил за насекомым, и когда то уселось на спинку стула, резким ударом свернутой в трубку газеты прихлопнул муху.

— Это же негигиенично! — возмутился стажер.

— Вот так мы, — вытер пот со лба Эдуард, — расправляемся с врагами родины. А теперь слушай меня внимательно, стажер.

— Я вас и так внимательно слушаю.

— Нет, — терпеливо объяснил Эдуард, — до сих пор слушать было совсем необязательно.

Константин Танасе на черно-белом экране начал плакать навзрыд. Положив на стол голову, он всхлипывал, повизгивал, и судорожно вздыхал. Стажер закусил губу от жалости. Эдуард смеялся.

— В общем, ты нам подходишь, — сообщил он стажеру, — и мы уже зачислили тебя в штат нашей организации. Естественно, не просто так, за красивые глаза.

— У меня…

— Да, да, — нетерпеливо перебил стажера Эдуард, — обычные глаза. Знаю, потому что людей с броской внешностью не берем. Одно дело, когда за тобой ведет слежку серая мышь, другое — какой-нибудь Антонио Бандерас.

— Вы и Бандераса завербовали, — восторженно прошептал стажер, — ну и дела…

— Ну, скажем так, — стараясь не разочаровать стажера, бросил Эдуард, — мы с ним сотрудничаем. Но ты не отвлекайся. Сейчас я расскажу тебе о задании, которое предстоит выполнить. Как ты знаешь, на выборах в парламент новое руководство страны обещало населению, как можно решить проблему с Приднестровьем.

— И еще бесплатный троллейбус для студентов! — воодушевлено выкрикнул стажер.

— Троллейбус это неважно. Мы троллейбусами не занимаемся. А вот Приднестровьем занимаемся, и еще как. Так вот, первым дело, что сделал наш президент, когда стал президентом? Напоминаю: попробовал договориться с Приднестровьем миром. А в ответ? Провокации, клевета, ложь.

Стажер сочувственно покачал головой. Он очень жалел президента. По крайней мере, в этот момент, после некоторого количества водки в кабинете Эдуарда.

— А кто инициатор всей этой грязной компании против нашей родины? Правильно, некто Смирнов, который…

— Является президентом непризнанной Молдавской Приднестровской республики! — как на экзамене отчеканил стажер, и покачнулся на стуле.

— Правильно, стажер. Я горжусь тобой. Можешь выпить еще. Считай это первой благодарностью.

— Ее занесут в трудовую книжку?

— Нет, конечно, стажер. Не занесут. И трудовой книжки у тебя не будет. И если тебя вдруг схватят и начнут пытать, а ты скажешь, что работаешь на СИБ, мы от тебя отречемся. Таковы правила нашей суровой мужской игры.

— Я понимаю, — стажер приосанился, — все понимаю.

— Так вот, если бы не Смирнов, то приднестровский народ, благодарный нашему президенту за его любовь и поддержку, давно бы уже сам присоединился к Молдавии. Но этот вот Смирнов, он все портит. Всем мешает. Назойливый, как муха. А ведь он даже не из Молдавии родом. Так, приезжий. А в Россию уезжать не хочет. И, получается, что какой-то Ванька, родства не помнящий, мешает воссоединиться Молдавии и Приднестровью.

— Это ужасно…

— Это неважно, стажер. Ужасно то, что мы никак не можем Смирнова нейтрализовать. Ликвидировать. Уничтожить. Как тебе больше нравится?

— Мне больше нравится «нейтрализовать».

— Ну и молодец. Будешь, значит, его нейтрализовывать.

— Я?! — стажер даже привстал.

— Ты. И ничего не бойся: после того, как Смирнова не станет, мы воссоединимся, и ты станешь национальным героем Молдавии.

— Героем Молдавии в границах 1989 года, — поправил пунктуальный стажер.

— Хорошо, — согласился Эдуард, — пусть ты будешь национальным героем Молдавии в границах 1989 года. В любом случае, это не слагает с тебя почетной обязанности сотрудника СИБ выполнить приказ командира, получить орден, и стать живой легендой спецслужб.

— Легендой…

— Конечно. Ведь Смирнов не кто иной, как участник международного террористического движения. Оружие, изготовляемое на заводах Тирасполя, отправляется эшелонами талибам в Афганистан, бандитам в Ираке, поставщикам живого товара в Албанию…

— Вот ведь мерзавцы, — воодушевился стажер, — я согласен. Но как? Стреляю я не очень хорошо, примами рукопашного боя не владею.

— Все просто, стажер. Через день, на рассвете, ты выедешь в Тирасполь на машине редакции одной из газет. С тобой будет журналист. Некий Дан Балан. Он будет брать интервью у Смирнова, в связи с очередной годовщиной так называемой независимости так называемой Молдавской Приднестровской республики. По легенде ты — фотограф.

— Я плохо снимаю

— Это даже хорошо. Почти все молдавские газетные фотографы плохо снимают. Ты не будешь выделяться из серой массы. Во время интервью подойдешь к Смирнову, и слегка коснешься его рукавом этого пиджака. Здесь, в рукаве, как ты видишь, вмонтирован специальный шприц. Укола Смирнов даже не почувствует. Вы уедете, и все.

— Он умрет?

— Нет, будет жить долго и счастливо. Умрет, конечно.

— Он будет сильно мучиться?

— Ну, я не думаю. Яд действует через сутки после укола, и особых мучений жертва не испытывает.

— Господин Танасе знает о том, что я должен сделать?