Последняя любовь царя Соломона - [11]

— То есть?

— В ваше распоряжение отводится гарем с женами всех мастей.

— Так уж и всех? — недоверчиво произнес я.

— Можете не сомневаться, набор жен производился на всех континентах земного шара.

— Тем более, это неудобно, что скажут люди?

— Международная общественность, несмотря на утвердившуюся, на современном этапе моногамию, относится с пониманием к реставрации правления Соломона.

— С чего это вдруг такое понимание?

— Вы же знаете, Ваше величество, с нашим братом опасно связываться… Не тронь, говорят, говно… — Оставьте, маршал, — прервал я, — не желая слушать антисемитских реплик.

— Этому обстоятельству благоприятствует и тот факт, — поправился Тип, — что, Соломон, по существу, является фольклорным героем не только евреев, но также христиан и мусульман вместе взятых.

— А вы кто, мусульманин или христианин?

— Я бывший начальник секретной службы.

— Разведчик что ли?

— Так точно, Ваше величество!

— А почему выбор пал на меня?

— Великий каббалист рав Джакузи нашел, что вы единственный потомок великого Соломона.

Я хмыкнул с сомнением. Раву Джакузи, очевидно, было неизвестно, что это по отцу я Трахтман, а по матери род наш происходит от калужских крестьян Григорьевых.

— Кроме того, на вашей кандидатуре настаивал рав Оладьи Евсеев.

Рав Оладьи был марокканский еврей, добившийся в Израиле высокого духовного сана и основавший религиозную партию, состоящую преимущественно из восточных евреев.

Вновь созданное религиозно-политическое формирование довольно скоро заняло высокое положение во властной структуре государства Израиль.

— Это что ж, сам рав Оладьи Евсеев?

— Именно. Ознакомившись с вашим личным делом, он заметил, что лучшего Соломона и желать невозможно.

— Так, что же от меня требуется?

— Прежде всего, распустить все левые партии в Кнессете.

— Конкретнее, премьер.

— Арабских коммунистов и левых радикалов из «МЕРЕЦ».

— Далее?

— Далее аннулировать норвежское соглашение с палестинцами.

— А вы не подумали о международных последствиях?

— Думать — это прерогатива Вашего величества.

— В таком случае, не торопите меня, я действительно должен подумать. А кто автор этих проектов? — я указал на документы.

— Его преосвященство рав Оладьи Евсеев!

— Ага, а он при какой должности?

— Он главный раввин Израиля.

— Стало быть, все документы разрабатываются в Раввинате, а затем…

— Совершенно верно, подносятся вам на утверждение, — радостно подхватил премьер-министр.

Заметив смешинки в моих глазах, хомячок грудью встал на защиту новой политической системы.

— Чем мы хуже англичан, Ваше величество, у них ведь тоже монархия не аннулирована?

— Видишь ли, братец, до сих пор считалось, что евреи вроде как изобрели социализм, а они оказывается, не менее консервативны, чем все остальное человечество.

— Это кто же считал, что мы изобрели социализм? — недоверчиво спросил хомяк.

— Гитлер, например, он и уничтожать нас стал по той же причине.

— Социализм, Ваше величество, это позорная страница современной цивилизации, — назидательным тоном стал поучать меня хомяк, и его жесткие усики смешно зашевелились при этом.

— Согласно вашей логике, Гитлер, стало быть, уничтожал нас совершенно справедливо.

— Я этого не говорил! — испугано всплеснул он руками, проволочные усики его мгновенно сникли.

Этот болван стал неуклюже оправдываться, и я счел за благо пресечь нашу убогую дискуссию:

— О-кей, братец, я должен подумать насчет норвежского соглашения, а теперь пригласи-ка ко мне фельдмаршала.

Глава 9 Сексотерапия

Тип явился мгновенно, будто ждал своей очереди за дверью.

Костюм фельдмаршала, увешанный орденами, уже был на нем. Я мог бы поклясться, что часть из них видел на мундире старушки, уж, не одолжил ли он у нее?

Золотые эполеты слепили глаза. Фуражка с тяжелой кокардой и штаны с широкими галифе делали его похожим на советского милиционера первой половины двадцатого столетия. Со стороны его можно было принять за клоуна-дилетанта, который рад случаю продемонстрировать свой балаганный наряд.

Но он, очевидно, был чрезвычайно доволен этим щегольским мундиром и не без гордости смотрел на меня своими маленькими и по-собачьи преданными глазами.

— Послушайте маршал, кем вы были раньше, до переворота? — спросил я.

— Заместителем начальника гарема по политической части, — по-военному отчеканил он.

— То есть? — не понял я.

— Держал супруг ваших в курсе политических событий.

— Меня не интересует, за что вы их там держали, я спрашиваю — кем вы были в гражданской жизни?

— Раньше я держал ресторан китайской кухни в Яффо, — сказал главный евнух.

Слово «держал» было, очевидно, главным в его лексиконе.

— Вы что-нибудь понимаете в китайской кухне?

— Не более чем вы, Ваше величество, просто израильтяне любят пожрать и готовы платить за экзотические вывески на ресторанах.

— А как вы попали сюда?

— Должность мне предложил рав Оладьи за то, что я щедро жертвовал на строительство синагог в южном Тель-Авиве.

— А ордена где заработали?

— А это так, — тип скромно махнул рукой, — за мою службу на флоте.

— Немало вы, наверное, наделали подвигов на флоте, — усмехнулся я.

— Я служил в морском десанте.

— Участвовали в вылазках?

— Многократно, а однажды мы взяли на абордаж эсминец, — предался, было, он воспоминаниям, но я вовремя остановил предстоящий словесный понос старого морского волка: