Последняя кантата - [68]

— Я уже обеспечил нам помощь гида из «Архива Баха», он расположен напротив церкви Святого Фомы, — объявил Жиль. — Ее зовут Биргита Майер, она ждет нас там через десять минут. Мы можем пойти пешком, ведь центр Лейпцига невелик.

С планом города в руке Жиль возглавил небольшую группу. Они прошли через подземный переход, разукрашенный граффити, и вышли на безликое пространство. В окружении социальных жилых домов какая-то туристическая фирма тщетно восхваляла достоинства района. Прямо за ним открывалась большая площадь, более приятная, где старые дома в стиле барокко соседствовали с современными постройками. Бывшая ратуша занимала весь северный край. Проходя вдоль нее, Жорж Пикар-Даван вспомнил, что именно здесь свирепствовали некогда советники Лейпцига, на которых так жаловался Бах.

Летисия радостно указала на колокол, что венчал здание на другой стороне площади.

— Я узнала ее, это церковь Святого Фомы!

— Да, — подтвердил Жиль, сверившись с планом. — Это она.

Они ускорили шаг, и скоро перед ними предстала величественная церковь Святого Фомы. Ее широкая крыша, замкнутая острым углом, что характерно для поздней готики, подавляла другие части строения, добавленные в течение веков. Получилось не очень красиво. Но церковь стала значительно больше.

Жиль почувствовал волнение Летисии и легонько сжал ее руку. Жорж Пикар-Даван думал, почему хоры расположены не на возвышении в главной части церкви. Жиль предложил всем следовать за ним. Около статуи Баха у южного фасада церкви стояла женщина с короткими волосами и светлыми глазами. Она решительно направилась к четырем посетителям. Биргита Майер трудилась над диссертацией по музыковедению в Лейпцигском университете и оплачивала свои занятия, работая гидом в «Архиве Баха». По просьбе Жиля она начала свой рассказ:

— Вы находитесь во дворе церкви. Церковь Святого Фомы была заложена в двенадцатом веке, но то, что вы видите сейчас, принадлежит главным образом веку пятнадцатому. Иоганн Себастьян Бах служил здесь кантором, иными словами, учителем музыки, двадцать семь лет, с тысяча семьсот двадцать третьего года и до своей смерти в тысяча семьсот пятидесятом году. Он жил при школе Святого Фомы, она находилась на том месте, где сейчас вы видите вон то здание.

Она указала на мрачное строение начала века, в котором располагались службы суперинтенданта лютеранской церкви Западного округа Лейпцига.

— А школы Святого Фомы уже нет? — с тревогой спросил Паскаль.

— Нет, она была перестроена еще во времена Баха, но разрушена в тысяча девятьсот втором году.

— Вот как! — воскликнул Паскаль и обернулся к Летисии: — Надеюсь, то, что вы ищете, находилось не там…

Жиль не смог удержаться от недовольной гримасы, но Летисии это удалось.

— А что осталось от эпохи Баха? — спросила она.

— Кроме самой церкви, только два дома на площади… Там, где мы с вами встретились, раньше был каменный колодец, но он уже тоже исчез…

— Давайте войдем в церковь, — решительно сказал Жиль.

Биргита нагнала его и спросила:

— Ваш друг сказал, будто вы что-то ищете? Что именно?

— Еще сам не знаю… 396. Вам это число о чем-нибудь говорит?

— 396? Нет, ни о чем.

Но тут они были захвачены музыкой — играл большой орган, установленный на центральной кафедре. «Третья соната», определила Летисия, взволнованная мыслью, что Бах именно здесь сочинял и играл это произведение. Если сама церковь не представляла собой ничего исключительного, то атмосфера, царившая в ней, навевала мысли о прошлом и чувство благоговейности, их в той или иной мере испытывал каждый входящий, и это ощущение еще больше усиливали звуки органа. Биргита подвела своих спутников к хорам, отгороженным красным шнуром, и показала им на могильную плиту в центре, на которой были выбиты слова:

ИОГАНН СЕБАСТЬЯН БАХ

— 396… Свою смерть… — раздумчиво проговорил Жиль.

— Это третье место погребения Баха, — уточнила Биргита, чем невольно убила главную надежду Жиля. — Его прах был перезахоронен здесь в тысяча девятьсот пятидесятом году.

— А есть ли в церкви какие-либо предметы, связанные с Бахом? — спросила Летисия.

— Связанные с Бахом? Личных вещей нет… Но вот распятие там, перед кафедрой… эти капители… но я не совсем понимаю, что вы хотите…

— Мы хотели бы знать, что осталось… — несколько нетерпеливо оборвал ее Жиль.

— Полноте, друзья мои, — вмешался Жорж Пикар-Даван, — спокойнее! Вспомним Баха: «Ищите и найдете». Я предлагаю разделиться и обследовать каждый квадратный сантиметр церкви. Что же касается вас, мадемуазель, — обратился он к Биргите, которая с удивлением смотрела на него, — то теперь вы должны знать, что мы ищем нечто, имеющее отношение к числу 396! 3, 9, 6.

Жорж Пикар-Даван не вызвал бы большего недоумения молодой немки, если бы объявил ей, что они ищут инопланетян. Ошеломленный вид Биргиты вызвал легкую улыбку Жиля. Он пошел осматривать правое крыло церкви. Паскаль увлек Летисию на кафедры, а ее отец вместе с Биргитой поднялся на хоры.

Тихие звуки органа вдруг чудесным образом усилились и наполнили всю церковь музыкой. Волшебные флюиды, исходившие от инструмента, казалось, замедляли шаги людей. Уверенность, что развязка близка, покидала Жиля, и он уже начинал думать, что они ничего не найдут. Минут через пятнадцать он увидел Паскаля и Летисию, они спускались с кафедры. Летисия выглядела грустной, обескураженной. Проходя через центральный неф, Жиль увидел Жоржа Пикар-Давана, тот жестами — теперь орган уже заглушал голоса — объяснял что-то Биргите, как можно было догадаться, тайны готической архитектуры.