Последняя из амазонок - [130]

Всадницы развернулись и снова начали сближаться. Элевтера, которая теперь находилась выше по склону, отбросила щит, ясно демонстрируя намерение обменять свою жизнь на жизнь соперницы. Она вновь привстала на кожаных петлях, чтобы, не думая о безопасности, вложить в бросок всю тяжесть своего тела. И вновь этот бросок не принёс результата, а стрела Антиопы снова отскочила от железного нагрудника.

Каждый промах Элевтеры сопровождался такими стонами со стороны амазонок, словно издававшие их воительницы получали смертельные ранения, тогда как в возгласах афинян ликование мешалось с разочарованием от того, что Элевтера и на сей раз уцелела.

После второй стычки амазонка возвысила голос, обращаясь к самому Зевсу:

— О, сын Крона, если ты, презрев доблесть и честь нашего народа, решил отдать победу Афинам, отправь меня прямиком в Тартар, ибо я, какова бы ни была твоя воля, не уступлю — ни врагу, ни тебе!

В третий раз Элевтера и Антиопа помчались друг другу навстречу. Многие видевшие эту стычку с близкого расстояния (в том числе и мой брат, сражавшийся в составе разгромившего фракийцев отряда Менесфея) рассказывали, что Антиопа намеренно повернула Хлебокрада так, чтобы подставить себя под удар. Возможно, так оно и было. Несомненно вот что: у Антиопы не было никакого оружия. Она мчалась галопом навстречу Элевтере с пустыми руками.

То был конец. Элевтера метнула копьё со столь близкого расстояния, что казалось, будто наконечник пробил грудь нашей царицы прежде, чем рука амазонки взмахнула копьеметалкой. Антиопа перелетела через круп Хлебокрада, словно кукла, сброшенная с полки взмахом руки рассерженного ребёнка. Закованное в латы тело царицы перевернулось в воздухе и ничком упало на камни. Древко копья треснуло. Крепления нагрудника лопнули от удара, поножи слетели с ног.

Элевтера спрыгнула на землю и оседлала безжизненное тело Антиопы. Поле боя замерло. Не слышалось ни звука, ни даже вздоха. Люди, бывшие свидетелями стольких блистательных триумфов Антиопы, не могли поверить, что непобедимая воительница повержена в прах. Но самой потрясённой выглядела Элевтера. С того места, где находился я, можно было различить выражение её лица. Поверите ли вы мне, братья, когда я скажу, что её глаза умоляли госпожу: «Встань!»

Элевтера взвыла, издав дикий вопль не торжества, но скорби. Стон покатился по рядам афинян, лишившихся своей защитницы, но и в криках амазонок звучало не столько ликование, сколько отчаяние.

Отряд, ведомый Родиппой и Пантакристой, устремился вперёд за телом своей царицы. Две девы схватили Антиопу за лодыжки, чтобы оттащить труп.

Но в этот момент путь им преградил вырвавшийся из рядов афинян Тесей. Когда он увидел, как лишённое жизни тело его возлюбленной супруги волокут по земле, из его горла вырвался не человеческий крик, но бычий рёв. Он и выглядел как бык: в рогатом шлеме, со щитом, прикрывавшим искалеченную руку, с раздувавшимися ноздрями. Оказавшиеся поблизости потом утверждали, что и в его налившихся кровью глазах была видна не человеческая скорбь, но дикая, звериная тоска.

Царь с рычанием устремился на амазонок, и те бежали. Отбив тело Антиопы, Тесей не забрал его, но поручил заботам соратников, тогда как сам он, отогнав Родиппу и её воительниц, вышел вперёд и выкликнул имя их царицы.

Элевтера не выехала вперёд, но просто появилась на виду, ибо ряды амазонок расступились. Тесей решительно устремился в образовавшуюся брешь. Царицу амазонок он вызывал не по её имени Элевтера, означавшему «Свобода», но по прозванию Молпадия — «Песнь Смерти», данному ей скифами Железных гор. При этом царь призывал богов вспомнить побоища на Танаисе и Иссохших холмах.

Элевтера поскакала навстречу царю, но стоило им сойтись, как он, однорукий, первым же ударом насмерть сразил её могучего скакуна. Почуяв, что на его стороне сражаются боги, ибо ни одному смертному не дано без их помощи явить подобную мощь, Элевтера повернулась и обратилась в бегство.

Царь погнался за ней сначала вверх по склону холма Ареса, в самой гуще расступавшихся перед ними врагов, потом снова вниз, к тому месту, где раньше стояли Эгеевы ворота, а теперь осталась лишь куча камней. Дважды Элевтера останавливалась и метала копья, но ярость напора Тесея лишила её боевого духа, и броски не достигали цели. Наконец перед руинами храма Страха Элевтеру остановила её сестра Скайлея.

— Куда ты бежишь, сестра? — спросила она, пристыдив воительницу и вернув ей мужество. — Ты что, ищешь чрева нашей матери, чтобы снова заползти в него?

Встав плечом к плечу, сёстры повернулись навстречу вождю Афин.

Скайлею Тесей убил первым же ударом, сбив булавой её шлем и проломив череп. Затем его титаническое оружие обрушилось на Элевтеру, которая упала на колени с перебитым бедром. Следующий удар раздробил ей плечо. Амазонка рухнула без чувств, накрывшись разбитым щитом. Тесей воздел свою палицу для смертельного удара и нанёс бы его, но две стрелы угодили ему в голень и в живот. Амазонки, конные и пешие, окружили его. Царские сподвижники отбили их натиск и утащили своего вождя — раненым, но живым. Над телом Элевтеры закипела яростная рукопашная схватка, но тут с юга донёсся звук, не похожий ни на что слышанное нами доселе. Не воинский клич, но нечто совсем иное. Тогда мы — те, кто сражался на западном фланге, — не знали, что на юге боевые порядки врага распались. Скифы, решив, что воинское счастье отвернулось от амазонок, бежали, бросив своих союзниц.