Последняя Империя - [21]

– Позор… – простонал он. – Вечный позор…

С грохотом распахнулась дверь особняка короля Людовика. Из нее выскочил Пип, а следом – король. Он подгонял Пипа пинками.

– Вон! – кричал король. – Пошел вон! На дочери моей захотел жениться, ишь, прощелыга! А кто ты такой? Забыл, что сам мне сейчас выболтал? А приятель-то твой… Ох-хо-хо! Филипп! Выпишите себе верительные грамоты! Вы отправляетесь чрезвычайным и полномочным послом в ранге министра к королю испанскому Карлу… Впрочем, нет! Дайте мне плащ и маску! Я сам отправлюсь на тайную встречу двух дружественных монархов.

Он надел плащ, маску, сунул под мышку шпагу и перемахнул через ограду.

Через несколько минут осветилось окно спальни Карла, и стали видны силуэты королей. Они ссорились, бурно жестикулируя, похоже – обвиняли друг друга в чем-то.

Тем временем Пип медленно брел по палисаднику. Остановился перед окном Марго. Он задрал голову, широко ухмыльнулся.

– Мил-лашка… дуся! – и задремал стоя.

Окно Марго открылось. Стал слышен голос Джипа:

– До свиданья, девочка! Нет, погоди-ка… Ты точно знаешь, что папаша будет против?

– Да, Джип, он никогда не согласится.

– Но ведь я теперь как-никак герцог?

– Моим мужем может стать только король. Или самое малое принц крови.

– Мокрые дела не по мне, – Джип засмеялся. – Лучше уж… А ну-ка, ну-ка… Знаешь? Сделаюсь-ка я королем! Честное слово, сделаюсь! Слушай-ка, это мне еще как пригодится!

В соседний палисадник выбежали короли Карл и Людовик.

– Жулье! – кричали короли. – Надули! Обманули! Мошенники! Негодяи! Аферисты! Бог и король! Дени монжуа! – они полезли через изгородь.

Джип выпрыгнул из окна прямо на плечи спящему Пипу, схватил его за уши, пришпорил пятками. Пип, не просыпаясь, вприпрыжку выбежал из калитки, галопом помчал Джипа по улице. Ему явно снилось, что он лошадь. И скоро и Карл и Людовик, которые бежали следом, размахивая шпагами, безнадежно отстали. И Людовик XXIV, отдуваясь, сказал:

– А в сущности, брат мой, почему мы с вами подняли этот шум? Можете объяснить? Какая нам разница?

– Я-то спросонок, – скрипуче буркнул Карл, – а вы… Разницы, действительно, никакой. Вот только этот Джип… подозрительный парень. Вы уже дали ему грамоты?

– Лучше бы он был и вправду жулик, – сказал Людовик. – Я дал пятьдесят бланков, – сколько успел Филипп.

– Ладно, донести на него мы всегда успеем, – сказал Карл. – Пускай уж сперва наладит дело. Мой Тонтуррадо успел заготовить семьдесят три.

– Он меньше загружен. – Людовик поскреб в бороде. – И все они?..

– Да, у его светлости герцога де Сан-Доминго. Надо…

– Надо завтра же восстановить с ним дипломатические отношения, – сказал король Людовик.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. БУНТОВЩИК

Город был шумен. Словно в воскресный день, не поднимались железные шторы на окнах лавок и магазинов, тяжелые замки висели на дверях мастерских, не открывались еще кабаки и трактиры. И понапрасну завлекали покупателей вывески, средневековые вывески для неграмотных: над дверью сапожника – сапог, башмачника – башмак, булочника – крендель, мясника – окорок. Народ валом валил мимо, не глядя. И лишь торговки с лотками, затесавшиеся в середину движущихся людских потоков, бойко разделывались со своим товаром – орешками, леденцами и другими лакомствами.

Правила уличного движения не действовали. Нормальное движение стало невозможным. Если бы потребовалось пересечь город по обычному маршруту, то на улицах св.угодников Освальда или Ральфа вы имели бы уйму попутчиков, толпа сама потащила бы вас в нужную сторону, не давая остановиться. Зато на улице св.великомученика Германа вы попадали во встречный поток, сквозь который уже совершенно невозможно было пробиться. Еще хуже было в мелких боковых улочках, перестроенных так, что едва разойдешься втроем.

Все эти потоки сливались и двигались в одну сторону по улице святого Адольфа, в конце которой уже были видны искусно закопченные стены и башенки дворца суперимператора.

Место, куда шли все эти люди, еще недавно было городским стадионом, но называлось теперь суперимператорским цирком. Над воротами висело издали видное объявление: "Все билеты проданы", и в воротах уже много раз возникала давка: городская стража теснила безбилетников, понятно, все больше мальчишек. В толпе шныряли какие-то типчики, которые, жалко хлюпая носами, спрашивали шепотом: "У вас нет лишнего билетика?" Бюргеры топали ногами, не отвечая.

Слоновый топот толпы скверно действовал на Джуджелиса. Помимо воли лезло в голову всякое, давно забытое другими: нервирующий шелест знамен над головами, нетерпение в ожидании команды, неудачно брошенная граната со слезоточивым газом – упала слишком близко, пострадал взвод, и чересчур удачная автоматная очередь – по студенту на гильзу… Джуджелис боялся, что забудется и нажмет гашетку вот сейчас – по толпе, приглашенной властями, по лояльной толпе, помышляющей не о бунте – о развлечении, которое нынче заменило бокс. Джуджелис крякнул и отвернулся. Он был слишком хорошо дрессирован, чтобы спокойно переносить зрелище безнаказанного передвижения множества людей. Давно ли он считался образцовым воином империи? Времена меняются. Ох, меняются времена…