Последняя граната - [12]

Однажды в гости к школьникам приехала мать летчика. Ныне она живет в Новосибирске. После встречи с ней Саша прибежал домой взволнованный и с порога начал рассказывать Фаине Егоровне о том, каким рос Алеша Гаранин.

— Он был таким же, как и все, — глядя в глаза матери, Саша пытался высказать то, о чем думал. — Значит, и я, и Сережка Коршунов, и Володька Орешок можем стать героями?

— Конечно, можете, — улыбалась Фаина Егоровна. — Только для этого хорошо учиться надо.

— И заниматься физкультурой, потому что все военные сильные, — говорил мальчик. — Мама летчика сказала, что ее сын спортом увлекался: бегал, обливался холодной водой, поднимал гири...

Под вечер он убежал к речке, присоединился к группе одногодков, которые на берегу возле большого костра прыгали, озорничали, смеялись, потом пели песни и про картошку-объеденье, и про границу, где тучи ходят хмуро, и про паровоз, у которого остановка лишь в коммуне. Возвратившись, Саша взобрался на сеновал, где спал в летнее время, и долго ворочался. Мать понимала: сын в мыслях еще там, у костра, и про себя продолжает петь: «Сотня юных бойцов из буденновских войск на разведку в поля поскакала». А утром рассказал, что снились ему те самые бойцы, среди которых был и он, Сашка, и его закадычные дружки Сергей Коршунов и Володя Орешок. Еще Алла Черемисина. Не говорил только, что очень ему хотелось, чтобы и его портрет занял в свое время место на правой колонне школы...

Мычание коровы прервало воспоминания Фаины Егоровны. Она поругала себя вслух: «Ишь, барыня какая, с утра бездельничать вздумала». И поспешила во двор. По пути едва не налетела на турник. Его Саша поставил, когда еще в седьмом классе учился. Каждое утро выскакивал на улицу и забирался на перекладину. Руки от напряжения дрожали, а он все подтягивался и подтягивался.

— Хватит, сынок, отдохни, — просила его мать.

— Не мешай, мама, у меня же программа, — просил он.

Уставший бежал к речке, обливался водой. Вода-то по утрам ледянющая. Терпел. И зимой хотел у проруби свои процедуры выделывать, да мать категорически запретила. Послушался, чтобы не огорчать.

Управившись по хозяйству, Фаина Егоровна поспешила на фермы. Вчера, просматривая сводки, она обнаружила, что упали надои молока. Перепад хоть и незначительный, но председатель забеспокоился. Приказал зоотехнику выяснить причину. Оказалось, что скотники недодали коровам витаминно-травяной муки под мудреным названием СБ-1,5. Недодали из-за неисправности агрегата, вырабатывающего эту самую муку. «Ну, я кому-то хвосты накручу», — разозлился Юрий Федорович. Механики, вместо того чтобы устранить поломку, решили о ней не докладывать — отложили ремонт на потом. Ясное дело, заслуживали наказание.

Сегодня Фаина Егоровна убедилась, что дело поправлено, и хотела сообщить об этом строгому Юрию Федоровичу. Председатель колхоза упредил ее, лукаво улыбаясь:

— Поздравляю вас, Егоровна, с надцатилетием! Сколько гляжу, не стареете.

Засмущалась. Приятные слова всегда отрадно слышать. Только кто ему про день рождения сказал?

— В общем, Егоровна, сегодня вы от службы свободны.

Не забыл спросить о сыне: как он там, что пишет? Ответила словами Саши: «Все нормально. Чувствует себя прекрасно».

Когда вышла из здания правления колхоза, солнце уже поднялось и припекало по-весеннему. Звенели ручьи. Им вторил воробьиный гомон... Не успела Фаина Егоровна сделать и десяти шагов, как ее остановил веселый голос Володи Орешок, комсомольского вожака колхоза. С сыном они очень походили друг на друга. Оба всегда в деле, неунывающие и добрые. И тот, и другой в школе заводилами были. Устраивали такие интересные вечера, что даже взрослые на них ходили. «Первой скрипкой» обычно выступал Орешок, а Саша его всегда поддерживал. Футбольной команде нужен был вратарь — Демаков им стал. На электрооргане научился играть, чтобы заменить руководителя колхозного вокально-инструментального ансамбля, когда тот ушел в армию. «Сашок у нас человек артельный», — отзывался о нем Орешок.

Александр в свою очередь не переставал восхищаться кипучей энергией Володи, его умением организовать, зажечь людей. Он даже при вступлении в комсомол написал в заявлении: «...вступая в ряды ВЛКСМ, я хочу быть похожим на Орешок Владимира, члена комитета комсомола нашей школы. Он хороший агитатор и пропагандист, замечательный товарищ».

— Фаина Егоровна, от имени комсомола нашего колхоза поздравляю вас с днем рождения! — торжественно затараторил Володя. — Счастья вам и долголетия!

— Спасибо, спасибо... Откуда о моем рождении узнал?

— Это не я узнал, это наш председатель — у него большущая скатерть со списком именинников, — сообщил парень и попросил Фаину Егоровну отписать Сашке пламенный привет.

До дома мимо школы никак не пройти. Вот уже много лет назад сын ступил сюда еще нетвердой ногой, на неизвестный ему материк знаний. Читать научился довольно быстро, память его мгновенно запечатлевала облик слов. Фаина Егоровна помнит, как сын первоклассник влетел в избу и закричал:

— Мам, я писать научился!

И показал тетрадь с каракулями.

Он без труда приспособился к школьному ритуалу: по утрам молниеносно уписывал завтрак, одним глотком выпивал обжигающий чай и выбегал из дома — в жару, в мороз. А вечерами засиживался за книжками, читая быстро и легко. С алчностью поглощал приключенческие повести, а особенно — «про войну». Его интересовали судьбы великих полководцев, битвы, в которых они участвовали. Расположение войск при этих битвах он зарисовывал в тетрадь. Чего только не было в той тетради?! Шли грозной поступью колонны, мчалась быстроногая конница, надвигались краснозвездные танки, пикировали самолеты... Он иногда и на уроках с головой уходил в те далекие бои, и первой учительнице Саши Августе Дмитриевне Шабановой приходилось дважды называть его фамилию, приглашая к доске.