Последняя глава - [126]

Подозрение ее, значит, подтвердилось: то был не первый драгоценный перстень; тот он, конечно, продал и вернулся с другим, не имевшим никакой цены. Она летом, при первой же встрече их, сейчас это заметила, — камень не блестел. О, несчастный господин Флеминг, и он съехал вниз!

Судьба пригнула его; он пытался выпрямиться, но его снова придавили. Это заставило ее призадуматься над многим. Скоро лопнет, пожалуй, ее маленькая головка…

Дни шли. Теперь фрекен больше чем прежде помогала Марте в работе и облегчала ей труд всюду, где только могла, она лечилась таким способом. Наступил сенокос. Гельмер приехал однажды утром с машиной и скосил сено, а обе женщины ворошили, сушили его и привезли домой; малютка Юлиус все время лежал на лугу. Фрекен находила, что это вовсе не так плохо, и чтобы делала ее голова без этой работы! Правда, не раз в жизни она скучнее проводила время, чем теперь. Шутки и проказы в Христиании часто бывали хуже, бесцельное шатанье по улицам тоже хуже.

После допросов и суда к ней вернулись хорошее расположение духа и бодрость. Даниэля осудили очень милостиво и справедливо на семь лет принудительных работ. То была милость божья и людская, и фрекен д'Эспар, плакавшая прежде от огорчения, потому что ей не везло, теперь плакала от радости, потому что так повезло. Правда, семь лет принудительных работ это не было особое счастье, но и не гибель и смерть — благодарение и слава господу.

Дни проходили и приносили с собою благодать; Юлиус рос, стал видеть, следил глазами за матерью, улыбался, кричал, сосал и спал. Весь год сменялись потрясающие события, ничего не было прочного вокруг нее, все быстро менялось, она была сдвинута с одной стороны на другую, и судьба ее, в течение года, много раз менялась. Когда она вспоминала прошлое, многие из этих переходов оказались почти стертыми в ее памяти, а события эти происходили как будто давным-давно. В последние дни она почувствовала более твердую почву под ногами, она могла интересоваться тем, чтобы засухо, до наступления дождей, убрать сено.

В санатории не забывали ее, нет. В этом большом доме отдыха и лечебнице она пользовалась сочувствием, и ей послали приглашение. Ее хотели, конечно, развлечь в ее одиночестве, то была наверно идея адвоката Руппрехта, но записка была подписана Андресеном, бывшим ее начальником.

О чем ей разговаривать с ним? Разве он видел ее, без зуба и с рубцом на подбородке? Разве она сама и ее руки не огрубели от работы?

И прежде всего она стала плоскогрудою.

Она не пошла.

Но вот однажды она получила счет, счет за последние недели пребывания господина Флеминга в санатории. Да, счет этот был прислан ей, и что же ей следовало теперь делать? Тоже отослать его без околичностей? Но ведь она в некоторой степени ответственна за этот последний счет господина Флеминга: она у него обедала, и они пили дорогое вино.

Она принялась внимательно просматривать счет, изучать его: «бесстыдные цены, подумала она, вымогательство», скупость ее насторожилась, она вскипела гневом и, побледнев, пошла к Марте:

— Послушай только, Марта, сколько они там в санатории берут за бутылку вина и обед, двадцать крон! — горячо сказала фрекен д'Эспар. — Правда, то было французское вино, но разве я не знаю, чего стоит французское красное вино! Я, которая родом оттуда.

Марта согласилась с нею, она тоже никогда не слышала ничего подобного: неужели они там могут делать все, что им угодно!

— Нет, — сказала фрекен, — если ты присмотришь немного за Юлиусом, я пойду туда и покончу с этим!

Она немного принарядилась и пошла.

Ей повезло, и она застала директора на большой веранде; он пришел в восторг, громогласно приветствовал ее и сказал:

— Андресен хочет получить разрешение повидаться с вами; ведь он был когда-то вашим шефом, не правда ли? Сюда, фрекен!

Она его остановила:

— Нет, спасибо, я хочу кое о чем с вами поговорить. Мне прислали вот этот счет.

Адвокат Руппрехт надел пенсне и стал читать:

— Ну, что же? — нерешительно сказал он. Фрекен:

— По вашему распоряжению мне прислали этот счет?

— Ошибка! — сказал адвокат.

— Если хотите, я заплачу за свой обед. Тогда адвокат закричал:

— О, этого нельзя выдержать, здесь делают так много глупостей. Ошибка, фрекен!

— И я так думала. Потому что, ведь вы могли получить то, что вам следовало, продав его вещи.

— Что касается его вещей… но не будем говорить об этом… вещи его забрали власти. Но… действительно хорошо, что я получил этот счет и могу задержать его, теперь он мой, — сказал он, сунув его к себе в карман. — Но как это вы хоть одну минутку могли допустить, что санатория Торахус может послать его вам!.. Кстати: когда же вы вернетесь к нам и будете жить у нас, фрекен д'Эспар? Нам положительно не достает вас, и мы не будем больше посылать вам сумасшедших счетов, я буду следить за этим. Комната ваша будет готова.

Сердечность эта смягчила фрекен д'Эспар. Ее не легко было обмануть. Конечно, адвокат знал о счете и о том, что он был послан, но этому она и не удивлялась; главное было то, что она сберегла деньги.

— Благодарю вас, — сказала она, — я должна жить там, где живу.

Адвокат: