Последняя атака итальянской кавалерии - [7]

В это ужасное мгновение рядовой Винченцо Тобиа оборачивается, и, громким голосом призывая товарищей: «В атаку! Савойя!», впереди 2-го эскадрона бросается на позиции врага.

Он получает ранение в грудь, но остается в седле.

Подавая пример героической отваги, он первым врывается на позиции врага, усиленные пулеметами, рубит титовцев саблей, и исчезает в гуще боя.

Его тело так и не было найдено.

Еще много подвигов совершили в том бою кавалеристы, оставшиеся почти неизвестными. Эти подвиги заслуживают быть увековеченными медалями за отвагу, и оживить их в памяти смогут только выжившие.

Не просто бой, но состязание храбрости против численного превосходства, битва героев, с открытой грудью бросившихся на стену огня, на рубеж смерти.

Но на стороне врага была численность и все средства, которые успело изобрести искусство убийства людей.

В ту ночь произошла ужасная трагедия. Люди и лошади лежали на поле боя, и в смерти оставшись верными духу товарищества.

Все во имя высокого чувства долга.

Судьба сказала в тот день свое последнее слово.

Однако такие жертвы не были напрасны: в результате удалось прорвать вражеское окружение и позволить остальным силам тактической группы вернуться в Перьясицу.

В официальном отчете написано, что по возвращении в Перьясицу полковник Аймоне-Кат приказал собрать оружие и немногие оставшиеся боеприпасы и подготовиться к обороне населенного пункта. Кавалеристы, отдохнув, действовали с порывом и решимостью людей, переживших трагических события всего несколько часов назад.

18 и 19 октября полк «Кавальеджери Алессандрия» с новой отвагой вместе с частями дивизии «Ломбардия» принимал участие в защите населенного пункта от угрозы нападения противника, и обеспечивал безопасность участка железной дороги Генералски-Стол – Перьясица, по которому в район прибывали пехотные части.

23 октября полк вернулся в Карловац.

В начале ноября, оставив Карловац, полк по железной дороге был передислоцирован в Спалато.

Так, спустя примерно 19 месяцев, полк покинул Хорватию, чужую и враждебную страну, в которой погибли его лучшие сыны, упокоившиеся сном славы.

Командующий XI армейским корпусом генерал Марио Роботти направил в подчиненные ему части приветственное письмо, в котором так говорил о бойцах 14-го кавполка:

«В битве за Полой они с героической доблестью возродили славные боевые традиции кавалерии прошлого. Я взволнованно и благоговейно склоняюсь перед павшими героями, вознесшимися на небо, послужившими примером своим товарищам по оружию на пути чести».

Полковник Аймоне-Кат в ответ написал:

«Даже сознавая, что я выполнил свой долг, я чувствую в своем сердце, и всегда буду чувствовать, до конца моих дней, бесконечную печаль и скорбь за потерю стольких моих солдат. Впервые за всю мою службу я не забрал моих погибших солдат с поля боя и не похоронил их с честью».

Он всегда очень гордился тем, что он итальянский офицер, и что он удостоен чести служить в кавалерии.

Однако он отказался от Медали за воинскую доблесть, к которой был представлен, заявив, что «его храбрость была не больше храбрости самого младшего кавалериста, который с оружием в руках отважно бросился на врага, навстречу почти неминуемой смерти».

С чистой совестью можно сказать, что солдаты и офицеры полка «Кавальеджери Алессандрия» в том бою пожертвовали всем и не просили в награду ничего. Они вошли в историю как когорта людей чести, как символ побуждения к величию и порицания трусости.

ГЛАВА 5

Трагическая история Полоя в воспоминаниях участников войны

Лейтенант Серджио Пирнетти, 3-й батальон, 73-й пехотный полк, дивизия «Ломбардия»:

Ужасное открытие

Я служил в звании младшего лейтенанта, потом лейтенанта, в 9-й роте 3-го батальона 73-го пехотного полка дивизии «Ломбардия» («синие галстуки») с 1940 до 8 сентября 1943, то есть весь период войны в Югославии.

Война, которую мы вели там, не удостоилась такой славы, как великие сражения в Африке, России и Греции, но от этого она не была менее тяжелой, изнурительной и жестокой.

В этой партизанской войне наши войска были вынуждены вести непрерывную изнурительную борьбу против изменчивого, вездесущего врага, умевшего скрываться, подобно хамелеону – врага во всех смыслах жестокого.

Я мог бы рассказать о сотнях и сотнях эпизодов той войны, свидетелем или участником которых я был. Со временем память о них постепенно будто блекнет, выцветает.

Попытаюсь вспомнить один из них, возможно, менее личный, потому что в нем участвовало несколько других воинских частей, но несомненно, один из самых драматичных.

Несколько недель мы участвовали в зачистке, когда однажды вечером, после дня, полного постоянных перестрелок с неуловимыми славянскими партизанами, когда мы позволили себе роскошь горячего ужина, прибыл усталый мотоциклист с просьбой о помощи от наших частей, окруженных крупными силами врага.

Пожертвовав столь желанным горячим ужином, мы направились в ночную тьму, даже не зная, куда нас ведут.

После нескольких часов пути по лесу и через поле папоротников выше человеческого роста, мы вдруг оказались посреди боя.

Это был огонь винтовок и автоматического оружия (много), раздававшийся справа и слева от нас полукругом.