Последняя амазонка - [49]

— Манассия, налей всем вина. Перед большим разговором требуется смочить горло.

Манассия наполнил стаканы.

Ханукка объявил:

— За твое здоровье, брат.

Выпив вина, Абадия начал разговор:

— Я вас позвал по весьма важному делу…

Манассия перебил отца:

— И какую из наших сестер арабы на этот раз убили? Мерзкие убийцы — они способны только беззащитных женщин убивать.

Езекия бросил на младшего брата презрительный взгляд и сделал язвительным тоном замечание:

— Брат, откуда у тебя варварская привычка перебивать старших? Уж не возомнил ли ты, брат, себя уже царем? Так погоди, первый наследник — я!

«Братья не любят друг друга», — удрученно отметил про себя Абадия.

Абадия покосился на Ханукку и подумал, что такова судьба всех царских сыновей — каждый из них желает смерти самого близкого и родного человека, потому что он его злейший враг, так как является соперником на трон.

На лице Ханукки застыла холодная маска беспристрастности.

— Никого не убили, — сказал Абадия, и братья замерли в недоумении.

— Но тогда с какой целью мы собираемся на Кавказ? — спросил Езекия.

— А мы и не собираемся идти на Кавказ, — сказал Абадия.

Лицо Ханукки оживилось, он хотел задать какой-то вопрос, даже его губы уже шевельнулись, однако он все же промолчал.

Абадия едва заметно усмехнулся и проговорил:

— У нас здесь есть дела поважнее.

— Какие же дела? — удивленно спросил Манассия. — Уж не собираемся ли мы воевать с поляницами? Они сидят в своей крепости на Дону, точно бельмо в глазу. Захватили перевоз — золото и серебро течет рекой в их сундуки.

— Война с поляницами означает большую войну со славянами, — промолвил Ханукка. — А это страшное дело. Прошло почти три десятка лет, а перед моими глазами до сих пор стоят наши горящие города.

— Слишком ты впечатлительный, брат. Если вспоминать города, которые мы разграбили и сожгли… — проговорил Абадия. — Но в главном ты прав: рано или поздно воевать со славянами нам придется, уж слишком лакомые куски они захватили. Но не сейчас. Пока их возглавляет варвар Бурвольд, мы не будем трогать их. Надеюсь, все же я доживу до этого счастливого времени — Бурвольд стареет, а с возрастом желание воевать проходит, хочется покоя. Хочется сохранить то, что приобретено в молодости. Однако прежде чем воевать с соседом, надо уладить дела в своем доме.

Ханукка приподнял бровь:

— Что, тюрки новый заговор устраивают?

— Об этом я и хотел посоветоваться, — сказал Абадия.

— А что говорить? — проговорил Манассия. — Тюрки каждый год устраивают заговоры. Как всегда, казним зачинщиков и все успокоится.

— Пока каган в наших руках, мы легко сможем подавлять заговоры тюрков. Но тюрки будут составлять новые заговоры, пока не случится такой момент, что, воспользовавшись нашим отсутствием, заговорщики захватят кагана и тогда… — проговорил Абадия и многозначительно замолчал.

Но и без слов было ясно, для чего Абадия затеял столь секретное совещание.

— Ты хочешь убить кагана? — спросил Манассия.

— Никогда не произноси вслух таких слов, Манассия, — строго сказал Ханукка. — Каган — Бог. На жизнь Бога никто не смеет посягать. Если такое случится, то нас тут же растерзает толпа, несмотря на нашу охрану. И никто нас не защитит, все встанут против нас.

— Но что же тогда делать? — спросил смутившийся Манассия.

— Отец, у тебя есть план? — задал вопрос Езекия.

Абадия слегка кивнул головой.

— Никто не может посягнуть на жизнь Бога… Но Бог живет в человеческом теле, и ничто человеческое ему не чуждо — он так же может заболеть и умереть…

— Это было бы хорошо, — сказал Манассия.

Ханукка покачал головой.

— Надо подумать о последствиях… Бек несет ответственность за жизнь и здоровье кагана, поэтому нас обвинят в смерти кагана, как бы это с ним ни случилось.

— Да, так оно и будет, — сказал Абадия. — Но только если мы в момент его смерти будем в Итиле. А если окажемся где-либо далеко, то ответит тот, кто останется в Итиле наместником.

Ханукка бросил на Абадию восхищенный взгляд.

— Брат, я преклоняюсь перед твоей хитростью.

— Нам нужна война и по другой причине. Мы уже пять лет не ходим в походы.

— Мы недавно были на Кавказе, — заметил Ханукка.

— Кавказ беден. Мы не взяли там почти никакой добычи, — сказал Абадия. — Чернь обнищала. Она ненавидит нас, так как считает именно нас виновными в их бедности. Эта ненависть играет на руку нашим врагам.

— Чернь жаждет грабежа и добычи. Все давно ждут большой войны. Большая война могла бы поправить дела многих, — сказал Ханукка.

— Правильно, брат, говоришь, — отметил Абадия. — Если мы хотим сохранить нашу власть и жизни, то должны начать войну этой же весной. Война заставит умолкнуть наших врагов.

— Война нужна, — заявил Езекия и задал вопрос: — Отец, но с кем ты хочешь воевать?

Абадия усмехнулся:

— Было бы желание воевать, а с кем — найдем. Главное — не обломать зубы о противника.

Манассия начал рассуждать вслух:

— Со славянами мы не можем воевать. Византия — наша союзница. С арабами разве?

— Чтобы с арабами воевать, нужна серьезная причина. Мы своих женщин выдаем замуж за арабов, и наши отношения с халифатом с трудом, но налаживаются, — сказал Ханукка. — Так стоит ли портить наши отношения войной без причины?