Последний звонок - [11]

– Черт побери, что происходит? – спросил адмирал.

Начальник оперативного отдела вздрогнул от неожиданности.

– В чем дело, адмирал?

– Этот русский посол, убитый в Риме, – это что, наша работа?

Его подчиненный покачал головой:

– Нет, не наша. Какой-то врач, похоже, спятил и застрелил посла, а затем себя. Но мы тут ни при чем.

– Его имя – Рокко Джованни, – сказал Стэнтингтон. – Немедленно выясните все, что есть у нас на него, и сообщите мне. Этот проклятый русский резидент сидит у меня в кабинете и задает мне жару.

Когда Стэнтингтон вернулся к себе, Карбенко полулежал в кресле, вытянув ноги и надвинув шляпу на лоб.

– Через минуту я все выясню, – произнес Стэнтингтон.

Они сидели в молчании, пока не загорелась лампочка вызова на интеркоме. Стэнтингтон схватил трубку и поднес ее к уху.

Через несколько секунд он положил се на место и, улыбаясь, посмотрел на Карбенко.

– Ваши данные неверны, товарищ. Рокко Джованни не наш человек, в нашем списке агентов о нем нет ни слова.

– Можете подтереться вашим списком, – проговорил Карбенко, выпрямляясь и роняя свою коричневую шляпу на толстый ковер. – На деньги ЦРУ Джованни закончил медицинский институт. На деньги ЦРУ он открыл в Риме больницу. Двадцать лет он состоит у вас на содержании.

– Этого не может быть, – сказал Стэнтингтон.

– Тем не менее это так, – сказал Карбенко, – и мы можем это доказать. Мы даже знаем, под каким кодом он работал.

– И под каким же? – спросил Стэнтингтон.

– Проект «Омега», – ответил Карбенко.

– Никогда не слышал о таком, – начал было Стэнтингтон, но тут же остановился.

Проект «Омега»? Он уже слышал это название. Но когда? И где? Вдруг он вспомнил: это было вчера, ему рассказали о нем, и он его разогнал, потому что никто не знал, что это такое.

– Вы сказали, проект «Омега»?

– Совершенно верно, – подтвердил Карбенко.

– Вы что-нибудь знаете о нем?

– Мы знаем только название, оно занесено в нашу картотеку во времена Хрущева. Еще мы знаем, что это крыша для какой-то организации, рассылающей деньги ЦРУ по всему миру.

– Вы, наверное, не поверите... – начал Стэнтингтон.

– Наверняка не поверю!

– ...Но вы знаете о проекте «Омега» больше, чем мы.

– Вы правы, адмирал, я действительно не верю вам.

– Я не шучу. Я вчера расформировал этот проект «Омега», потому что никто о нем ничего не знал.

– В таком случае вам придется выяснить что-либо как можно быстрей, – сказал Карбенко. – Подобные провокации вызывают у моего правительства несколько более энергичную реакцию, чем у вашего.

– Ну-ну, не расстраивайтесь, Василий, – сказал Стэнтингтон.

– Не расстраиваться?! Один из наших виднейших дипломатов убит вашим агентом, а вы мне советуете не расстраиваться! Теперь я понимаю, что такое эта ваша новая нравственность, которую вы хотели привить в Вашингтоне.

– Я прошу вас!

– Мое правительство, возможно, ответит вам тем же, – сказал Карбенко.

– Постарайтесь поверить нам!

– О, да, вера, это как в Библии, которую вы все так любите цитировать. У нас тоже кое-кто может вспомнить оттуда пару строк.

– Я надеюсь, вы вспомните заповедь «возлюби ближнего своего».

– Скорее слова «око за око, зуб за зуб».

Стэнтингтон встал.

– Василий, – произнес он, – есть только один способ убедить вас, что я говорю правду. Я прошу вас следовать за мной.

Карбенко схватил свою ковбойскую шляпу и вслед за Стэнтингтоном вышел из комнаты. Они доехали на лифте до цокольного этажа, затем пересели в другой лифт, доставивший их на уровень ниже, и, наконец, третий лифт опустил их еще глубже под землю.

– Америка все же удивительная страна, – заметил Карбенко.

– Что так? – спросил Стэнтингтон.

– Вы, американцы, не можете жить без усовершенствований. На лифте всегда можно было ездить вверх и вниз, от подвала и до чердака. Теперь все не так. Я бывал в ваших гостиницах, чтобы перейти там с этажа на этаж, нужно сначала подняться на пятьдесят этажей вверх, а затем уже спуститься вниз. Вы знаете, что в Международном торговом центре в Нью-Йорке вам придется три раза пересесть с лифта на лифт, чтобы доехать от верха до вестибюля? Надо полагать, у вас в университетах инженерам преподают особый предмет: творческий подход к дизайну лифтов.

Стэнтингтон, не видящий в этом ничего смешного, вывел Карбенко из лифта в коридор.

– Вы – первый русский, попавший сюда, – сказал директор ЦРУ.

– Насколько вам об этом известно, – сухо проговорил русский агент.

– Да, это верно.

Стэнтингтон вел русского резидента по длинному лабиринту прямых коридоров. На стальных дверях, встречавшихся им, были не таблички с названиями отделов, а номера.

За дверью под номером 136 они обнаружили лысого человека, который сидел за столом, закрыв лицо руками. Когда адмирал Стэнтингтон вошел, человек взглянул на него, скривился от отвращения и вновь спрятал лицо в ладони.

– Я адмирал Стэнтингтон, – сказал директор.

– Я знаю, – не поднимая головы, произнес человек.

– Вы – Нортон, главный библиотекарь?

– Да.

– Я ищу досье.

– Желаю успеха, – сказал Нортон и махнул рукой по направлению к двери в дальнем конце комнаты.

Стэнтингтон посмотрел на человека, который так и не поднял глаза, затем на Карбенко и пожал плечами.

Они подошли к указанной двери, и Стэнтингтон отворил ее. Она вела в комнату двенадцать футов высотой, размером почти что с городскую площадь. Вдоль стен от пола и до потолка шли ряды библиотечных шкафов, и группа таких же шкафов стояла в центре помещения.