Последний знаменный - [32]

Цыси взглянула на него. Ее губы были приоткрыты, и Роберт понял, чего она хочет. Он наклонился и поцеловал ее с такой пылкой страстью, какой сам от себя не ожидал. Эта женщина годилась ему в матери. По китайским меркам, когда тринадцать лет считается подходящим возрастом для замужества, она могла быть даже его бабушкой! Тем не менее он никогда не чувствовал такого сильного влечения.

Цыси была поражена его страстью. Она откинулась назад, а он опустился на нее. Императрица позволила целовать себя несколько секунд и затем похлопала его по плечу. Роберт тут же скатился с нее, встал на колени, пытаясь понять, не обидел ли чем императрицу.

Она улыбнулась:

— Я вспомнила, как еще совсем девочкой меня вызвали в постель к моему господину императору Сяньфэну. Я была точно такой же нетерпеливой, как и ты, и точно так же боялась обидеть неопытностью. Ты знаешь, Роберт, что я поцеловала императора? Он был удивлен. Но ему понравилось. А через девять месяцев я родила императора Тунчжи, и моя судьба решилась. — Ее пальцы вновь искали его плоть. — Я распутная девочка, и мне хочется поиграть на флейте.

Роберт лег на спину, хотя ему слабо верилось, что императрица Китая кого-то захочет ласкать именно так, тем более шестнадцатилетнего юношу.

Ее ласки были изысканными, прикосновения губ Цыси приводили юношу в трепет.

— Не разочаровывай меня, Роберт, — мягко сказала она, поняв, что он не сможет больше сдерживаться.

Она встала на колени и уселась на него верхом. Держа в руках ее груди, Роберт любовался, как Цыси с тихим стоном наслаждения поднимается и опускается телом на его плоть, а ее волосы колышутся в такт движениям. Наконец она опустилась ему на грудь.

— Ты будешь любить меня всегда, молодой Баррингтон? — услышал Роберт шепот у своего уха. Юноша чувствовал себя опустошенным после трех часов любовных игр, во время которых он дважды испытывал оргазм, а императрица — по меньшей мере четырежды.

— Всегда, ваше величество.

И тут же почувствовал, будто игла впилась ему в ухо: Цыси ударила его.

— Ты лжец, — сказала она. — Все мужчины лжецы, а молодые — тем более. Ты забудешь меня, как только другая женщина уступит твоим ласкам. Разве что мне придется оставить тебя здесь навсегда. Как тебе это понравится, Роберт?

— Ах... если вам этого хочется, ваше величество, — неуверенно пробормотал он в ответ. В настоящий момент юноша не видел ничего страшного в таком повороте судьбы.

— Однако удел твой в другом. — Она легла на него без малейшего намека на сексуальные намерения. — Слушай меня, Роберт Баррингтон. У тебя белая кожа, но ты китаец. Или, может быть, ты считаешь себя маньчжуром? А? Так было бы лучше. Ваша семья стала маньчжурами с того момента, как первый Роберт Баррингтон согласился служить моим великим предкам. Ты знаешь, как это произошло?

— Да, ваше величество.

— Тогда ты должен понимать, что будущее твое и твоих потомков в процветании, величии и мощи маньчжурского Китая.

— Да, ваше величество. — Роберт почувствовал беспокойство: довольно часто от отца он слышал рассуждения о закате династии, равно как и империи.

— Процветание, величие и мощь Китая, Роберт, это моя забота, — сказала Цыси. — Моим министрам верить нельзя. Даже принцы двора Цин плетут против меня заговоры. Поэтому мне нужны люди, кому бы я могла доверять и кто придет мне на помощь, на помощь династии и империи, когда их призовут. И выполнят волю империи. Твой отец был таким человеком, Роберт. Но он стареет. Готов ли ты его заменить?

— До конца моей жизни, ваше величество, — пылко поклялся юноша.

— Я и не сомневалась. Тебе я вверяю мой военный флот. Я доверяю тебе тайну, и никто не должен знать о ней. Слушайся капитана Ланга, помогай ему обучать моих моряков. Со временем ты будешь командовать ими. Запомни это. Предашь меня — я отрублю твою голову. И никто тебе не поверит. Критиканы и памфлетисты убивают время на писанину оскорбительных обвинений в моем моральном падении — еще одно немного значит. Теперь иди, скоро рассвет, а на рассвете я... — она улыбнулась, — я должна быть на Верховном совете.

— Мы увидимся еще, ваше величество?

Она погладила его по щеке:

— Все возможно, Роберт. В твоем случае я бы сказала: все вероятно.

Чжан Цзинь встретил Роберта в вестибюле. Похоже было, что он заждался.

— Вы прикоснулись к величию, молодой Баррингтон, — сказал он. — Теперь вы обязаны служить.

— Я это обещал, — ответил Роберт, — но, боюсь, пройдет время, прежде чем я стану полезным ее величеству.

— Этот момент может настать раньше, чем вы думаете, — сообщил ему евнух. — Разве вы не понимаете, что через семь лет императора провозгласят достигшим возраста, и он начнет домогаться власти?

Роберт об этом еще не думал.

— И что тогда станет с Цыси?

Чжан Цзинь прикрыл глаза.

— Или с династией. Или с империей. Вы можете адресовать эти вопросы себе, молодой Баррингтон. Поскольку, без сомнения, Цыси не сдастся без боя.

Когда Роберт вышел в холодную сырость занимающегося рассвета, он впервые задумался о том, что он с собой сделал.

Капитан Ланг оказался англичанином с грубоватым лицом и тяжелым характером, испортившимся за время пребывания в Китае.