Последний знаменный - [22]

— Она и есть местная жительница, господин Эпплби, — напомнил ему Джеймс.

Он чувствовал, что, похоже, излишне бурно реагировал на выбор Хелен. Люси, по крайней мере, была согласна, а Джейн, исходя из своего опыта, считала: люди должны делать то, что им нравится. В новом году все волнения по поводу Хелен были и вовсе забыты, так как пришло новое тревожное письмо от Чжан Цзиня, который в последнее время стал постоянным корреспондентом Джеймса.

«Хочу просить вас, Баррингтон, — писал евнух, — помнить, что величие всегда окружено слухами и что по своей природе величие никогда не может опровергать клевету. Имейте в виду следующее: наша вдовствующая императрица виновна только в одном преступлении — если это можно назвать преступлением: она стремится к возвышению династии, а путь этот лежит через возвышение империи».

Это таинственное послание вначале вызвало у Джеймса недоумение. Хорошо, что слухи вскоре достигли Шанхая, и все зазвучало совсем иначе после сообщения о смерти императрицы Алюты.

— Он брехло, — объявила Цыси, — и всегда был брехуном.

— Но теперь он мертв, ваше величество, — сказал Ли Хунчжан.

— Сказать такое... — пробормотала Цыси.

— Люди верят в то, что человек говорит на смертном одре, ваше величество.

— Все это набор лжи, клевета.

— Тем не менее, ваше величество...

Цыси взорвалась в гневе.

— И ты веришь в эту клевету! — воскликнула она. — Ты, именно ты, Ли! На кого же тогда мне надеяться, как не на тебя! Вокруг меня собрались сплошные негодяи.

Ли Хунчжан, несмотря на свою внушительную комплекцию и уравновешенный характер, казалось, готов был бежать. Он никогда прежде не видел свою госпожу в таком состоянии. Вены вздулись у нее на лбу, обнажившиеся в оскале зубы сверкали белизной.

— Сообщи всем! — закричала она. — Я сниму головы с плеч этих клеветников. Даже самых высокопоставленных! Пусть знают! И запомни это сам!

Ли Хунчжан поднялся с колен и, пятясь, двинулся из залы для аудиенций. Чжан Цзинь ждал у двери и вышел вместе с ним.

— Она очень, разгневана, — с трудом выдавил Ли, — с ней может случиться припадок. Я только доложил ей: на базарах, мол, шепчутся о том, что Вань Лицюнь якобы рассказал перед смертью. И это вызвало такой бурный гнев ее величества...

Ли был в ужасе.

— Просто у нее сегодня такое настроение, — заверил его Чжан Цзинь. — Поверьте мне, маршал Ли, Цыси слишком высоко ценит ваш талант и лояльность, чтобы по-настоящему разозлиться на вас. Обещаю, в следующий раз, когда вас примет ее величество, она будет такой же любезной, как и прежде.

Ли отбыл, удрученно качая головой, а Чжан Цзинь поспешил в залу для аудиенций. Цыси поднялась со стула и стояла у окна, медленно помахивая веером. За время болезни она похудела, однако выглядела даже лучше и здоровее, чем прежде.

— Его превосходительство очень расстроен, ваше величество, — сообщил Чжан.

— Иначе и быть не могло. Ему поделом досталось за те слухи, что он мне принес, — ответила Цыси. Казалось, она полностью восстановила контроль над собой, но Чжан Цзинь прекрасно знал, что она ни при каких обстоятельствах не теряла самообладания. Гнев Цыси был всегда очень тщательно отмерен.

— Тем не менее, ваше величество, не верится, чтобы Вань Лицюнь выболтал содержание вашей беседы с Цюньци незадолго до смерти императрицы.

— А как он узнал об этом? Ему что, сказал сам Цюньци?

— Старик клянется, что не рассказывал никому о той беседе, ваше величество.

— Могу ли я ему верить?

— Кто знает? Последние события тяжело отразились на его рассудке. Нелегко приучать собственную дочь к опиуму, а затем следить, чтобы она принимала его смертельными дозами. Но несмотря ни на что он клянется в своей вечной преданности вам и династии, ваше величество. То, что Вань Лицюнь выступил с подобным обвинением, а затем покончил с собой — чистая случайность. Оно не может быть не чем иным, кроме клеветы.

— Слухи, наветы, — пробормотала Цыси. — Люди обычно безоговорочно верят тому, что кто-либо говорит, перед тем как убить себя. А вот то обстоятельство, что слухи стали распространяться именно в то время, когда я болела и мои враги считали меня обреченной, не может быть случайным совпадением. Хорошо, я докажу, что они заблуждались, все до единого. Ты принял меры против этих измышлений?

— Я написал всем, кому следовало, ваше величество.

— Ты написал Баррингтону?

— Конечно, ваше величество.

— И что он ответил?

— Ответ я еще не получил, ваше величество. Но Баррингтон, как и Ли, как все великие мандарины, на вашей стороне. В этом я уверен.

— Потому что у них нет выбора? Но ты прав. Никто не может доказать мою причастность. Мы достойно выйдем из этого положения, как выходили из многочисленных передряг в прошлом — ты и я. А теперь займемся поиском виновных и накажем их.

— Хорошо, ваше величество. Только возникла одна проблема.

Цыси обернулась к нему.

— Слухи дошли до Цыань. Мне Чжун Гофань передал. — Чжун Гофань был старшим евнухом Цыань.

— Продолжай.

— Чжун Гофань сказал мне, что Цыань очень огорчена. Что... — Он заколебался.

— Продолжай, — повторила Цыси.

— Он сообщил неприятные вещи. Она вспомнила, как вы сделали своего племянника императором, что вы нарушали и другие традиции. И это разгневало ее. Теперь она заявляет, что вы повинны в смерти императрицы Алюты. Она при евнухах назвала вас убийцей.