Последний знаменный - [150]
— Ты на самом деле надеешься сбежать от меня? — удивился Юнь. — Я знаю все о сампане, который тебя дожидается. Вас перехватят на реке.
— Тогда тебе не о чем беспокоиться, не так ли? — Роберт закрыл дверь и задвинул засовы. Сунь и Моника наблюдали за ним, по их лицам было видно, что они в растерянности.
— Моника, — обратился к жене Роберт, — иди наверх и переоденься в дорожное платье. Собери небольшую сумку.
— У нас есть на это время?
Он усмехнулся:
— Все время этого мира скоро будет нашим. Иди! — Он подождал, пока она выйдет из комнаты. — Теперь, Сунь, помоги мне.
Он пошел вместе с доктором в кладовую, где находилось несколько канистр с керосином для ламп.
— Ты хочешь уничтожить свой собственный дом? Этот прекрасный дом?
— Дом можно отстроить заново. Людей — не вернешь.
— Я не пойму. Ты не позволил мне убить солдат или наместника, а сам собираешься заживо сжечь их?
— Они не погибнут. Этот подвал специально сконструирован моим дедом во время тайпинского восстания и может выдержать пожар. Возможно, им будет немного жарко.
— Но тогда ты — как там говорят у вас в Англии? — сожжешь все мосты. С Домом Баррингтонов будет покончено.
— Если победит твоя революция, доктор, то — нет. Если же тебе ничего не удастся, то мосты все равно сожжены. Действуй!
Они свалили несколько кресел и диванов на лестницу в подвал и полили их керосином, затем разлили керосин по всему дому, намочив ковры и края штор.
К этому времени вернулась Моника в платье для верховой езды и с двумя сумками.
— Я собрала кое-что и для тебя... — Она уставилась на погром. — Что, ради Бога, здесь происходит... и что это за запах?
— Керосин, — объяснил он ей.
— Но... Боже мой!
— Ты можешь начать планировать наш новый дом, — пообещал Роберт жене.
В этот момент послышался стук в дверь подвала, и он пошел вниз.
— Еще один звук, — крикнул он через дверь, — и я пошлю вам пару пуль.
Разумеется, никакая пуля не могла пробить огнестойкую дверь, но люди за ней не знали этого. Роберт и Сунь пошли на конюшню и оседлали лошадей, затем к ним присоединилась Моника. Как только все было готово, Роберт вернулся в дом и подошел к сложенной кучей мебели. Секунду он стоял, глядя на нее, затем обвел взглядом дом. Этот дом построил его дед для отдыха на берегу моря, когда семья жила в Нанкине, и он стал семейным домом, когда тайпины овладели Нанкином в 1853 году. С годами дом расстраивался во всех направлениях и превратился в родовое поместье Баррингтонов. Роберт родился здесь и надеялся здесь же умереть, на старости лет. Ну что ж, подумал он, это чуть было только что не случилось.
Времени на сожаления и колебания не оставалось. Он чиркнул спичкой, бросил ее в кучу мебели, дождался, пока огонь как следует займется, затем вышел из дома и запер за собой парадную дверь. С улицы пока не замечалось ничего подозрительного; огромный дом просто светился вечерними огнями, как обычно...
Моника и Сунь ждали его с лошадьми.
— Почему мы не можем воспользоваться сампаном? — спросила Моника. — Он не готов?
— Конечно, готов, и Юнь все о нем знает. Нам придется ехать через сельские районы и искать Чан Кайши.
Он вывел их через двор на дорогу — лошадей держали под уздцы — подальше от остальных домов концессии; несколько человек встретились им, но ни один из них не поприветствовал, так как не узнал в темноте.
Вскоре позади послышались крики, и они оглянулись. Пламя вырвалось из окон поместья и поднималось длинными языками. Тревожные крики усиливались, в отдалении слышался звон пожарного колокола.
— Пора ехать, — сказал Роберт, вскочив в седло.
Юань Шикай оторвался от доклада, который он изучал, сидя за столом. Его движения были замедленными, как будто он сильно устал.
— Баррингтон, — произнес он. — Не могу поверить, неужели он осмелился на что-то противозаконное, когда в моих руках его сестра и приемный сын.
— Может, нам их казнить? — спросил один из его помощников.
— Нет, — возразил Юань. — Не сейчас. Они, возможно, еще пригодятся. Из доклада следует, что Баррингтон и Сунь бежали на лошадях на юго-запад. Наместник Юнь оказался дураком и не смог схватить их.
— Я считаю, посидев запертым в подвале горящего дома, он утратил лучшие черты своего характера, — сказал начальник штаба Ли Юаньхун. — Ему казалось, что он вот-вот умрет.
— Очень возможно, что и в самом деле умрет, — проворчал Юань. — Снимите его с должности, во всяком случае, и пошлите компетентного командира в Нанкин. Дайте ему карт-бланш на уничтожение этих повстанцев в кратчайшие сроки.
Ли поднялся:
— А Сунь? А Баррингтон?
— Суня казнить в тот же самый момент, как его схватят, — сказал Юань. — Он опасный человек и имеет слишком много тайных последователей.
— А Баррингтон и его жена?
— Они мне нужны живыми, — приказал Юань. — Баррингтон мне еще пригодится.
— Разве ему можно вновь доверять?
— Нет. Но я постараюсь, чтобы он больше не смог меня предать. Важно будет восстановить Дом Баррингтонов. Прежде всего для получения доходов от обмена товарами с заграницей, а кроме того, только через него мне удастся добиться финансирования. Необходимо будет также вернуть из Англии Джеймса Баррингтона; как только Баррингтон и его красавица жена окажутся в моей власти, я заставлю их вернуть сына домой. Тогда у нас будет хозяин Дома, которым я смогу управлять. Если это не удастся, то у нас всегда под рукой Мартин. Но оба они пока что слишком молоды. На некоторое время мы нуждаемся в Роберте Баррингтоне.
Признанный мастер исторического романа — английский писатель Алан Савадж захватывающе повествует о средневековом государстве Великих Моголов в Индии, прослеживая его историю от периода становления до заката. Догадка, вымысел и исторический факт, причудливо переплетаясь, преломляются сквозь призму судеб нескольких поколений Блантов, выходцев из Англии, волею провидения оказавшихся в экзотической, неизведанной стране, ставшей для них второй родиной.
Полная драматизма история жизни, любви, страданий и мытарств, отчаянной борьбы за власть, а подчас и за собственную жизнь Маргариты Анжуйской, волею судьбы ставшей супругой короля Генриха VI, переносит читателей в средневековую Англию и погружает в водоворот знаменитых исторических событий — вошла Алой и Белой Розы между сторонниками династий Ланкастеров и Йорков за право на трон. Известный мастер исторического жанра — Алан Савадж сумел придать роману особый колорит, ведя повествование устами самой королевы Маргариты.
В 1448 году английский канонир Джон Хоквуд прибывает в Константинополь. И здесь, в столице Византии, где сходятся Запад и Восток, начинается полная интриг и непредсказуемых событий жизнь нескольких поколений Хоквудов. В 1453 году Константинополь пал под натиском турок. А Хоквуды, волею судьбы, попадают в лагерь врага и вынуждены служить завоевателям в их победном марше по Средиземноморью[1].
Алан Савадж — псевдоним английского писателя (его настоящее имя неизвестно), пишущего исторические романы о Ближнем Востоке. Он автор популярнейших романов «Могол», «Королева ночи», «Османец», «Повелительница львов».Роман «Восемь знамен» повествует о судьбе нескольких поколении семьи Баррингтонов, пиратов, воинов и купцов, связавших свою жизнь с Китаем.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.