Последний знаменный - [15]

Присутствующие вновь переглянулись.

— Покорнейше прошу слова. Ваше величество, почему бы нам не подождать? — спросил Цюньци, отец Алюты. — Хотя бы несколько недель. Возможно, новая вдовствующая императрица беременна...

Цыси стрельнула в него глазами.

— Нет никакой вдовствующей императрицы, — отрезала она. — Вдовствующая императрица может быть назначена только по воле больного императора. Тунчжи такого завещания не оставил. Нам нужен новый император. И немедленно.

Цюньци оглядел сидящих за столом, но, похоже, мало кто собирался поддержать его или, по крайней мере, лишь немногие вознамеривались бы противиться Цыси. Он решил было отказаться от своих притязаний, однако искушение взяло верх.

— Тогда старшим живым принцем рода является принц Пулунь.

— Что вы говорите? — вступил в разговор принц Гун. Принцу Пулуню нет и двух месяцев от роду. Моему старшему сыну Цайчэну восемнадцать лет. И он старший принц нашего рода. — Он оглядел сидящих за столом. Никто не сомневался, что принц Цайчэн унаследовал от отца многие таланты и сильные личностные качества.

— Покорнейше прошу слова, ваше величество. Принц Пулунь все-таки более достойный кандидат, — настаивал Цюньци. — Принц Цайчэн — всего лишь двоюродный брат Тунчжи. Не было еще прецедента, чтобы первый двоюродный брат наследовал трон. Наоборот, в прошлом этого всегда избегали. Принц же Пулунь приходится внуком старшему сыну Сюань Цзунцянь хуанди, великому императору Даогуану.

— Он не подходит, — объявила Цыси.

Цюньци посмотрел на нее с ужасом. Он понял, что перечит уже принятому ею решению.

— Его отец не был родным внуком императора Даогуана, — сказала Цыси. — Он усыновлен.

— Приемные дети обладают теми же законными правами, что и кровные, ваше величество, — мягко заметил Вань Лицюнь, подхватив мысль Цыси. — Что касается престолонаследования, то во времена династии Мин был случай, когда сын приемного сына стал императором.

— И его правление принесло одни беды, — сообщила Цыси и затем почти улыбнулась: — Разве не его взяли в плен наши маньчжуры?

Несколько мандаринов одобрительно закивали головами....

— Что же тогда делать, если и принц Цайчэн не подходит как преемник? — спросил Цюньци.

— Вступление на престол первого двоюродного брата, — спокойно произнес Ли Хунчжан, — как вы сказали Цюньци, противоречит традиции. Но это и не запрещено законом.

Все присутствующие повернули головы к принцу Гуну.

— Этого я позволить не могу, — сказала Цыси. Все опят обратились к ней. — Принц Гун — мой советник, которому я больше всех доверяю и высоко ценю его мнение, — сообщила она присутствующим.

Принц сглотнул, вспомнив об их жестком противостоянии десять лет назад.

— Империя не может позволить себе отказаться от его услуг, — продолжала Цыси.

Все ощутили весомость этого аргумента: по конфуцианскому закону отцу не разрешается осуществлять ритуал коутоу перед своим сыном. Если принц Цайчэн становится императором, то принц Гун должен прекратить участие в общественной жизни двора. Но не многие из мандаринов сомневались, что у Цыси имелась более веская причина отклонить Цайчэна: ему было уже восемнадцать лет. Стань он императором — и закулисному правлению Цыси наступит неминуемый конец.

— В сложившейся ситуации, — начала Цыси, — я решила, что наследником моего сына должен Стать принц Цайтянь.

В комнате наступила полная тишина, и все обернулись на принца Цюня, потому что принц Цайтянь был сыном Цюня... от сестры Цыси Гай Ду. И, что более важно, ему исполнилось всего четыре года от роду.

Наконец до Цюня дошла суть предложенного.

— Ваше величество! — вскричал он. — Мой сын не может быть императором?

— Почему?

— Ну... Потому... — Он беспомощно уставился на мандаринов. — Он тоже первый двоюродный брат Тунчжи.

— Принц Цюнь прав, ваше величество, — сказал Вань Лицюнь. — Назначение наследником первого двоюродного брата будет означать полное пренебрежение традициями, и это обидит народ. Но если нет другого выбора, тогда, без сомнения, следует остановиться на самом старшем двоюродном брате императора.

— Я уже изложила причины, по которым не могу принять кандидатуру Цайчэна, — сказала Цыси. — Что же касается традиций, то, как говорил Ли Хунчжан, традиции и законы — не одно и то же.

— Я не знаю, что делать, — пробормотал Цюнь.

— А тебе ничего и не надо делать, — сказала ему Цыси, — только гордиться собой как отцом императора двора Цинов. Ты отойдешь от общественных дел, о чем, кстати, всегда и мечтал. Ничего не изменится. Цыань и я останемся регентшами при императоре. Ничего не изменится.

В ответ — тишина. Все присутствующие понимали, что это был желанный для Цыси конец. Ничего не изменится, по крайней мере на ближайший десяток лет.

— Это предложение следует обсудить ученым, — сказал Вань Лицюнь.

— А это уже нам решать, — продолжала настаивать Цыси.

— Предложение столь необычное, ваше величество...

Цыси взглянула на Ли Хунчжана. Он ее не подвел. Во время спора он оценивал обстановку и делал выводы.

— Цыси права, — сказал он. — Нам решать. Почему вы боитесь принять такое решение? Разве мы не имеем права на собственное мнение? Давайте поставим вопрос на голосование, прямо здесь, сейчас, чтобы узнать мнение каждого и выразить свое уважение ему. Таким образом мы сможем принять достойное решение.