Она отломила кусочек лепешки, поняла, что есть не может.
Тихо шумел лес, ветер гудел в верхушках деревьев.
Небо ясное, еще немного, и начнут появляться первые звезды. Луна показалась над рекой.
— Я могла сбежать, пока тебя не было, — сказала Ивен, сама толком не понимая зачем. — Ты бы меня не догнал.
— Почему не сбежала? — спросил он.
Все это было так сложно. Все, что происходило с ней. Нет, она не стала относиться к Эйрику лучше, возможно, даже наоборот. Он убил Оттара. Ранил остальных. Она ненавидела его по-прежнему, если не сильнее. Она по-прежнему хотела сбежать.
Вдруг подумалось, что бежать некуда. Что отец тоже мертв, что уже поздно…
Совсем одна.
Отчаянье.
Звенящая пустота…
Что с ней теперь будет?
Он не отпустит ее.
Ивен не знала, как быть. Ничего больше не понимала.
— А ты обещал сжечь мое платье, если я выйду из дома, — сказала она.
Просто, пытаясь понять. Чего ей бояться?
Он повернулся, долго смотрел на нее.
— Обещал.
— Но не сделал.
Он нахмурился.
Еще мгновенье, и он так резко навалился на нее, прижал к земле. Ивен вскрикнула от страха. Но он только стянул с нее сапоги. Потом рывком поставил на ноги, резко, с хрустом порвал на ней платье, от ворота и вниз, сдернул остатки… Потом собрал все и бросил в огонь.
…груши покатились по склону к воде…
— Сделал, — сказал он.
Ивен стояла перед ним в одной тонкой сорочке, дрожащая…
— Зачем так…
— Иди в дом, — сказал он. — А то замерзнешь.
Потом она долго рыдала в подушку, понимая, что виновата сама.
Не нужно было напоминать. А он слишком пьян, и, может быть, даже утром не вспомнит.
Рыдала.
Потом смотрела в окно, как он сидит там у реки.
Потом, после того, как догорел костер, Эйрик встал, собрал пепел и бросил в воду, как подобает.
Когда он вернулся, она сделала вид, что спит.
Эйрик тренировался у реки.
Как только проснулся, уже ближе к полудню, выпил едва ли не полведра воды, остальное вылил на голову. И пошел.
Отоспавшись, он немного пришел в себя, хотя всю ночь стонал, Ивен слышала. Болело плечо.
А теперь вот он размахивал мечом левой рукой, пытаясь приноровиться. Получалось не слишком.
Ивен завернулась в одеяло, вышла на улицу.
Ногам холодно.
Он не сразу заметил ее, а, может, не хотел сразу останавливаться. Его движения — словно танец. Хотя, сразу видно, что левой рукой он драться не привык. И все равно. Быстро, и в то же время плавно, серия выпадов, поворот… видно как мышцы перекатываются под кожей… он без рубашки, в утреннем прохладном воздухе над ним поднимается пар. Завораживает.
— Планируешь еще с кем-то драться? — спросила она.
Он повернулся к ней, улыбнулся.
— Кто знает. Вдруг за тобой снова придут.
Ивен вздохнула. Не придут.
— Как долго ты собираешься держать меня здесь? Ведь не вечно же?
— Дай мне хотя бы десять дней… — Эйрик окинул ее взглядом. — Нет, подожди, — он стащил свои сапоги, подошел, поставил пред ней. — Надень пока, не могу с тобой разговаривать, глядя, как ты мерзнешь.
— Мои ты сжег.
— Да, — согласился он. — Надень эти. Они большие, но это даже хорошо, в них ты далеко не убежишь.
Ивен не заставила себя уговаривать. Всунула ноги… поднять ногу в них было сложно, сразу соскакивали, но стоять — намного теплее.
— Ты так чудесно смотришься в одеяле, — сказал он.
— Больной ублюдок!
Он заулыбался шире.
— Такой ты мне нравишься больше!
— Когда ругаюсь? — спросила она.
— Да. Мне больше нравится, когда ты ругаешься и готова меня убить, чем когда молча сидишь, забившись в угол. Если ты молчишь, с тобой уж точно не договоришься.
— Я и так не собираюсь с тобой договариваться.
— Дай мне десять дней, — сказал он. — Если за это время ты не изменишь своего отношения ко мне, то я сам отвезу тебя домой.
Ивен невольно вздрогнула.
— Я не верю тебе.
— Не веришь?
— Ты уже обещал отпустить меня. Я поверила. А потом ты догнал, связал мне руки и притащил сюда. Если я поверю тебе, и ты отпустишь, то что будет потом? Убьешь меня? Я не хочу играть в эти игры. Ты позволяешь мне убежать, а потом загоняешь в угол.
Он нахмурился, долго молчал. Он стоял совсем близко, только руку протянуть… Ивен видела его глаза.
— Такого больше не повторится, — сказал серьезно.
— У меня нет причин тебе верить.
— Наверно, нет, — сказал он. — И все равно. Десять дней, хорошо?
— У меня есть выбор?
Он не ответил.
Тогда она повернулась к нему спиной. Пошла в дом. В огромных сапогах идти было не просто, подволакивая ноги… а он пусть остается тут босиком.
Он остался… Еще махнул мечом пару раз, но как-то, видимо, очень резко. Обернувшись у порога, Ивен увидела, что он сидит на земле, скрючившись, держась за раненое плечо.
— Вот, держи, — Эйрик протянул ей тарелку.
Еще две попытки сегодня, и, наконец, вышло что-то съедобное. Теперь он был страшно горд собой.
— Спасибо, — сказала Ивен.
— Я попробовал, вроде есть можно, — сказал он. — Хоть какое-то разнообразие.
Ивен кивнула.
Попробовала тоже. Фасоль была неразваренная, жесткая, а морковка наоборот — распадалась почти в кашу, но в целом — не так уж плохо. Холодное копченое мясо и сухие лепешки успели поднадоесть.
— Фасоль лучше замачивать с вечера, — сказала она.
— Да? Я попробую в следующий раз, — очень серьезно, с набитым ртом, согласился Эйрик. — А ты умеешь? Может быть, я еще что-то делаю не так?
