Последний выстрел Странника - [3]

В глазах посторонних, если таковых вообще заинтересуют наши персоны, мы с Никой, должно быть, смахиваем на молодоженов, приехавших в этот райский уголок с целью приятно провести медовый месяц. Но у нас, в отличие от тех же соединивших только что через ЗАГС свои судьбы молодых людей, нет никаких обязательств друг перед другом. Ни-ка-ких. Мы вместе ровно до тех пор, до того дня, пока мы нуждаемся друг в друге. До того часа или минуты, пока мы оба – и каждый по отдельности – хотим быть вместе.

Да, жизнь наша проста и состоит из простых элементов. Сейчас мы выпьем по стакану сока, я – апельсинового, Ника – грейпфрутового. Потом искупаемся в небольшой бухте: она укрыта от глаз посторонних имеющим подковообразную форму выступом поросшей тропическими кустарниками горы. Когда солнце опустится в зеленовато-желтые, меняющие свой цвет к концу светового дня на сиреневый, затем пурпурный и лиловый воды Сиамского залива, когда россыпь южных звезд отразится в потемневшем водном зеркале, смешиваясь с огоньками прогулочных яхт и морских судов, мы вернемся в бунгало. Ника достанет из холодильника сыр, отварную телятину и кусочки куриного филе, запеченного в фольге. А еще местную зелень, помидоры, салат и иные овощи, привезенные Сью по нашей просьбе. Моя женщина – так я называю Нику про себя всю последнюю неделю – накроет стол; я откупорю бутылку красного вина. Мы славно поужинаем при зажженных свечах. А потом займемся любовью: здесь ли, в бунгало, на пляже или в воде, это мы решим позже.

И вот что еще. Наши разговоры здесь ограничиваются этими вот предельно простыми вещами – пища, отдых, природа, секс.

И дело, пожалуй, не в том, что нам не о чем говорить, просто так сложилось. Возможно, это как-то связано с теми событиями, из-за которых мы оказались здесь, на краю земли. А может быть, каждый из нас в душе боится сказать другому лишнее, сообщить что-то такое о себе или своем прежнем окружении, что может разрушить одномоментно то хрупкое, тонкое взаимопонимание, которое, возникнув словно ниоткуда в определенный момент времени, существует сейчас между нами.

Я очистил остро наточенным кухонным ножом от кожуры два средней величины грейпфрута. Затем снял кожицу с трех крупных апельсинов. На стол, на мои руки косо – от окна, выходящего на юго-запад, на залив, – легла полоска багряного закатного света. Я щелкнул переключателем светильника, расположенного над столом. Одной из немногих обязанностей в этой моей новой жизни является приготовление свежевыжатого сока. За прошедшую неделю Ника освоила азы тайского массажа, я же научился быстро и ловко освежевывать ножичком цитрусовые, а затем при помощи агрегата перерабатывать их на сок.

– Сережа, добавь мне в сок лайма… Кажется, у нас есть в холодильнике.

– Лайма? – удивленно переспросил я. – Ты никогда раньше не просила.

– А сейчас вот захотелось.

Я достал из холодильника лайм, разрезал его пополам. Кухонька, освещенная теперь уже не только закатным солнцем, но и подсиненным светом включенной мною лампы, отделена от гостиной лишь барной стойкой. Из оборудования имеются электроплита на две конфорки, СВЧ печка, компактный кофейный аппарат, электрочайник и кухонный комбайн с соковыжималкой и блендером. В двухкамерном холодильнике можно хранить недельный запас провизии. Есть еще один холодильник, размерами поменьше, – для напитков. Он в данный момент заполнен лишь на четверть – запасы напитков подходят к концу. Из спиртного остались початая – и открытая еще в день нашего приезда в этот райский уголок – бутылка двенадцатилетней выдержки молта Chivas Regal и две бутылки «бордо». До недавнего времени я не пил вино: ни белое, ни красное, ни кислое, сухое, ни сладкое, крепленое. Но и рядом со мной еще никогда не было такой женщины, как Ника, – само ее присутствие слегка кружит мне голову, как выпитый натощак бокал красного вина.

Истекает седьмой день нашего совместного времяпрепровождения на этом острове, вдали от тех, кто нас знает, и у кого – возможно – есть какие-то дела или вопросы к нам обоим или к кому-то из нас двоих. Мы все обговорили в первый день; в числе прочего договорились некоторое время не касаться определенных тем. Я передал женщине стакан с грейпфрутовым соком, в который выдавил и сок из разрезанного лайма. Мне ужасно не хотелось произносить этих слов, поскольку они могли нарушить царящие вокруг мир и гармонию. Но я их произнес:

– Нам нужно поговорить, Ника.

– Поговорить? – переспросила она.

На какое-то время воцарилась тишина. Столь любимая, похоже, нами обоими тишина… Ника неспешно, мелкими глотками выпила сок. Поставила стакан на барную стойку, вытерла чуть припухшие губы – мы целовались день и ночь – салфеткой. Выдержав паузу, посмотрела на меня своими лучистыми глазами.

– Да, конечно, Сергей. Давай поговорим. Я, кстати, тоже хотела кое-что тебе сказать… Но, раз уж ты заговорил первым, тебе и слово.

Я вытащил из лежащей на барной стойке красно-белой пачки «мальборину». Чуть размял сигарету в пальцах; эта привычка у меня осталась от иных времен. Вспомнив, что мы договорились не курить в домике – не сговариваясь, правда, на словах, но согласно безмолвному уговору, – сунул ее обратно.