Последний выдох - [170]

– Что тебе нужно? – ровным голосом поинтересовался Салливан.

– Я хочу поговорить с Томасом Эдисоном.

– Это он меня порезал, – шепнул Кути и поежился, а вслух сказал: – Я тебя слушаю. О чем же ты хочешь поговорить?

– Разблокируй меня, – выговорил гость. – В моем уме застрял гнилой призрак, и я не могу… есть. Когда ты подобное сотворил со мной в 29-м году, я избавился от затора, пустив себе скоростной призрак по вене на руке. Тогда это помогло, но мне оторвало руку. Я не могу позволить себе повторить действие, даже будь я уверен в том, что призрак оторвет мне еще одну конечность, а не разнесет сердце. Ты это со мной сделал, так что ты наверняка знаешь, как отменить действие.

Его сиплое дыхание походило на прерывистый лай, периодически перемежающийся свистом, который напоминал отдельные выкрики разъяренной толпы.

– Чтобы ты потом меня снова ножом пырнул? – голосом Кути спросил Эдисон. – Или разнес мне кишки этим дробовиком, чтобы поймать сразу и мальчонку и меня, когда мы в последний раз выдохнем. Это мексиканское противостояние. – Кути посмотрел на Элизелд. – Без обид, Анжелика.

В гневном отчаянии Элизелд закатила глаза:

– Ради всего святого, Эдисон!

– Этого не будет, – ответил однорукий человек. Из его легких раздавались далекие голоса. – Я оставлю тебя в покое и перейду на питание простыми призраками. Что мне сделать? Как убедить тебя, чтобы ты поверил?

Салливан заметил, как Элизелд бросила взгляд в другой конец комнаты, и посмотрел туда же. У стены, где она спала, лежал его пистолет.

Он догадался: она думала, что если кинется в том направлении, однорукий отведет обрез от Кути и от него самого.

Однако она бы ни за что не успела схватить пистолет и выстрелить из него раньше, чем сработает обрез, с которым даже целиться необязательно: дробь по-любому разнесла бы ее в клочья. Медленно, чтобы не напугать человека с обрезом, он выпрямил пальцы и крепко взял Элизелд за предплечье.

У Салливана засвербило в ухе от раздавшегося писка, но он удержался, чтобы не шлепнуть себя.

– Что еще за чертовщина? – спросил тоненький голос призрака отца Салливана. – Я не могу один отправиться на берег – я привязан к моему надгробному портрету, а сам я его не донесу, он для меня слишком тяжелый.

Салливан беспокойно посмотрел на однорукого человека, но тот, очевидно, не слышал голос призрака в ухе у Салливана.

Ствол обреза покачивался из стороны в сторону.

– Ну? – Крохотные глазки гостя пристально смотрели в лицо Кути.

– Я мог бы написать, что нужно сделать, – задумчиво произнес голос Кути, – после того как ты нас отпустишь, и оставить инструкции в согласованном месте. Для этого тебе придется поверить мне на слово.

– Чего я делать, – ответил однорукий, – не собираюсь. – Он по-прежнему не сводил глаз с Кути, но отвел голову назад и с силой втянул воздух. – Здесь есть еще один призрак. Если научишь меня, как избавиться от затора, я его съем. И тогда продержусь, пока не найду нового.

– Не пойдет, – ответил голос Кути, – это отец Пита, а у Пита к нему нежные чувства. К тому же тебе потребуется действовать самому. – Лицо Кути скривилось в хитрую ухмылку. – Это ж тебе не свести глаза и плюнуть.

Однорукий равнодушно смотрел на сидящего на столе мальчика. Наконец он вздохнул.

– Давай-ка я расскажу тебе притчу, – произнес он. – Один человек обзавелся новым слуховым аппаратом, и он рассказывал приятелю о том, какой хороший аппарат ему поставили. «Обошелся мне в двадцать тысяч долларов, – сказал он, – работает на литиевой батарее, способной проработать сотни лет. Мне его хирурги прямо в черепную кость внедрили, подсоединили к нервному стволу в основании мозга». Друг восхитился: «Ух ты! Как называется твой аппарат?» А человек со слуховым аппаратом посмотрел на часы и ответил: «Без четверти двенадцать».

Салливан пожалел, что притча оказалась такой короткой. Наверняка Ники… рано или поздно зашел бы к ним, увидел происходящее и положил конец безобразию. Обрез не дергался, но нежданный гость стоял слишком далеко, чтобы Салливан мог успеть с прыжка отбить оружие в сторону до того, как оно выстрелит.

– Я дам тебе двадцать тысяч долларов, – произнес однорукий. – Я возьму ваш пистолет, который валяется у стены, с ним можно незаметно и не вызывая подозрений держать вас на мушке. Мы сходим за деньгами, и, когда я отдам их тебе, ты научишь меня, что делать. В публичном месте у меня не будет нестерпимого желания пристрелить тебя прямо на улице. Когда избавлюсь от запора, смогу убить любого и съесть, ты мне уже не нужен будешь.

Кути качнул головой назад и вперед:

– Нет, тебе все равно будет нужен Томас Эдисон.

Лицо однорукого сложилось в глумливую улыбку.

– За такую сумму ты бы точно рассказал мне. Ты ведь даже не знаешь, как это сделать, да? – Он поменял положение, и ствол немного приподнялся.

– Еще как знает! – резко воскликнула Элизелд.

Кути сердито посмотрел на нее:

– Черт подери, Анжелика, я прекрасно знаю, как ему разблокироваться. Не стоит полагать, будто ты… помогаешь блефовать старому дураку.

– Нет-нет, – вставил однорукий. – Может, и знал когда-то, но сейчас ты старый маразматик. Сколько тебе, сто пятьдесят лет? – Он хихикнул. – Я даже