Последний выдох - [157]

– Дуглас Фэрбенкс-старший, – выпалил Салливан, когда они с Элизелд торопливо огибали край узкого озера.

Человеческие формы из засохших листьев беззвучно танцевали в тенях ступенек, а скрученные сухие пальмовые листья плавали на темной глади воды, двигая вверх-вниз своими жилистыми шейками.

– Чуть выше и через дорогу, – заговорил Салливан, – есть еще одно озеро, где мой отец…

Он не смог закончить предложение и просто повел ее за собой.

Несколько минут Николас Брэдшоу стоял и наблюдал за дыханием спящего Кути, свернувшегося на деревянном полу, а потом наклонился и потряс мальчика за плечо.

Глаза ребенка открылись, но Брэдшоу был уверен, что бдительный и осторожный взгляд принадлежал Томасу Эдисону.

– Дважды мимо проехала машина, – сказал ему Брэдшоу, – медленно. Вряд ли это плохие парни, но я подумал, что тебе будет безопаснее в моем кабинете.

Кути ловко поднялся на ноги и бросил взгляд на жалюзи, планки которых отсвечивали оранжевым.

– Они еще не вернулись?

– Нет, – ответил Брэдшоу. В пустой гостиной звук отдавал гулким эхом, и ему не нравилось говорить здесь.

– Мальчик спит, – сказал Кути. – Полагаю, я смогу пару минут провести на улице, все-таки твой кабинет неплохо замаскирован и сыщики не смогут на него навестись.

– Я очень старался над маскировкой, – открывая дверь, ответил Брэдшоу. – Еще помогает, что я мертвец.

– Полагаю, да. – Кути проследовал за ним на улицу.

Над головами порхали хрипло орущие попугаи, а пересмешники на телефонных проводах повторяли выученную ими пискотню из двух нот, издаваемую автомобильной сигнализацией, когда ее включают с дистанционного пульта, которая всегда напоминала Брэдшоу первые ноты «Марша полковника Боуги».

Брэдшоу вспоминал начало своей работы в «Призрачном шансе» в 55–56-м годах. Тогда телеканал Си-би-эс снимал эпизоды телешоу в паре съемочных павильонов на звуковой сцене «Дженерал Сервис Студиос», и, несмотря на то что Оззи Нельсон ратовал за глубину и детализацию в «Приключениях Оззи и Харриет», директор компании «Дженерал Сервис» придерживался старого плоского стиля раннего телевидения: яркое освещение при минимуме теней и фона.

В первые два года плотного расписания Ники Брэдшоу практически жил на съемочных площадках, и когда Си-би-эс передала права на съемку телешоу студии «Стейдж-5 Продакшнз» в 1957 году, весь его мир стал объемнее и глубже. Режиссер из «Стейдж-5» использовал декорации, созданные для хичкоковского фильма «Неприятности с Гарри», и частенько снимал сцены в местных парках и даже иногда на побережье.

Его мир снова стал плоским, когда телешоу закрыли в 1960-м, через год после смерти крестного. (Он подгонял Кути в сторону своего кабинета, – это надо было сделать до прибытия призрака крестного.) И после его собственной смерти в 1975 году стал еще более плоским – на уровне мультяшного рисунка на краешках страниц блокнота.

Больше всего, даже больше, чем секса и еды, ему не хватало снов. Не меньше семнадцати лет он не давал себе спать, ведь если бы ему приснился страшный сон в состоянии, когда он не осуществляет сознательный контроль над своим мертвым телом, он бы не смог проснуться. Неизбежная психическая травма наверняка была бы столь сильной, что спровоцировала бы сброс оболочек испуганным призраком… и поскольку он продолжал находиться в своем теле уже после своей смерти, то у призрака попросту бы не было удерживающей связи, которая бы вернула его обратно в тело.

Они бы схлестнулись и впали в состояние полной дисгармонии, взорвались бы в устрашающей ускоренной обратной реакции.

Ему были известны несколько случаев, когда всего лишь через несколько мгновений после неустановленной смерти человек испытывал глубокую психологическую травму и тут же возгорался. Брэдшоу продержался семнадцать лет.

Но он все еще помнил, как укладывал усталое тело в постель, как закрывал глаза и позволял сну завладеть собой, помнил ночные пробуждения, когда смотрел на подсвеченные часы, чтобы узнать, что можно поспать еще несколько часов, помнил, как солнечным утром медленно приходишь в сознание, следишь, как перед внутренним взором тают картинки из сновидений, и, потягиваясь, отбрасываешь в сторону одеяло.

Спустя семнадцать лет он уже толком не помнил, какими бывают сны, и даже не помнил, что такое вкусовые ощущения. Сны были… видениями, как ему теперь казалось, ожившими грезами, над которыми человек почти или совсем не властен. Порой пугающие, да, но еще, насколько он помнил, иногда безумно эротичные, а иногда столь завораживающе прекрасные, что казалось, будто они были отзвуком настоящего рая. А еще во снах можно было общаться и смеяться с дорогими ему, но уже умершими людьми.

Лежащей на костлявом плечике Кути рукой он подгонял мальчика к главному корпусу.

Когда они вошли в темный офис, Брэдшоу нырнул на кухню за купленной Элизелд текилой, которой оставалось еще больше половины бутылки.

– Тебе сколько лет? – буркнул Брэдшоу.

– Восемьдесят четыре года, – ответил Кути.

– Алкоголь уже можно пить. – Брэдшоу невольно втянул воздух. – Если хочешь, конечно.

– Один стаканчик парню не навредит, – согласился Кути. – Кажется, после смерти я научился наслаждаться этими напитками.