Последний выбор - [8]
Блондинка как будто сжалась и снова уставилась в пол фиалковыми глазами. Кажется, ей было неприятно это напоминание.
— Эрзал долго был домом для кайлитов, многие из нас погибли с ним. Оставшиеся… Ладно, что об этом вспоминать? Жизнь продолжается, правда?
Меланта весело улыбнулась, и всем сразу захотелось улыбаться ей в ответ.
— Как назвали-то? — спроси Зеленый, прощаясь в прихожей.
— Никак, — развел руками я. — Все три считают, что должен назвать отец. А у меня полнейший ступор.
— Сочувствую, — покивал Зеленый, — мы младшему девять месяцев придумывали, все перебрали. А тут сразу три. Голову сломаешь. Настя как?
— Не очень. Завтра отведу ее в Школу, там ей помогут, я надеюсь.
— Я так понимаю, на дирижабле тебя пока не ждать?
— Так и вы, вроде, никуда не собираетесь?
— Как знать… Ну да по ходу разберемся. Отдыхайте. Завтра с переездом поможем. Святцы тебе на ноутбуке поискать? Ткнешь мышкой не глядя, будут у тебя Капитолина, Амнеподиста и Акакий…
— Иди к черту, не смешно!
— Привет, пап.
Настя сидит на кухне, смотрит синими глазами в чашку давно остывшего чая.
— Как-то глупо все вышло, да? — она не поворачивается ко мне, как будто стесняется. — Не так я себе все представляла тогда, в Коммуне. Ты прости меня. Зря я все устроила.
— Мне не за что тебя прощать.
— Есть. Это ведь я…
— Хватит, — я положил ей руку на худое острое плечо. — Если есть — то я тебя простил. И ты меня прости, если есть за что. И на этом закончили счеты. Давай не будем меряться глубиной совершенных ошибок, ладно? Я все равно выиграю, у меня большая фора по возрасту.
— Ладно, — сказала она неуверенно, — просто я чувствую себя таким говном…
— Это нормальное состояние нормального человека, — заверил я ее, — периодически чувствовать себя говном. А иногда и быть им, увы. К любому на улице подойди, скажи ему: «Экое ты говно-то!» — и он будет точно знать, что заслужил. Хотя и не признается, конечно. Вот и ты не признавайся. Ну, разве что мне. Мне — можно.
— И что мне с этим делать?
— Отрефлексировать и жить дальше. Можно поплакать. Только чай допей сначала.
— Почему?
— Чтобы обезвоживания не было. Если ты собираешься за раз выплакать все несовершенство мира, то жидкости на это уйдет много.
— Да ну тебя, пап… — Настя отмахнулась сердито, но и тень улыбки я на лице заметил. Оттаивает Снежная Королева.
— Я вот тебе что советую, — я понизил голос для значительности, люди с большим доверием воспринимают то, к чему надо прислушиваться. — Прямо сейчас, не раздумывая, скажи — что тебя больше всего напрягает. Не вообще, в себе и мире, а вот в эту минуту и тут. Только вслух скажи, это важно. В голове запутаешься.
— Мне… Мне очень странно, что ты… Что они… Что здесь…
— Не нервничай, говори, что думаешь.
— Ладно, — решилась она. — Мне приятно, что я могу говорить тебе «папа». Мне всегда хотелось это кому-то говорить. У меня прям такое чувство, когда я произношу это слово, как будто щекотно внутри. Но у тебя есть настоящие, твои дети. У тебя семья, тебе надо о них всех заботиться, а тут еще и я такая, со своим «пап, пап»…
Вот так, ждешь метафизических откровений, а у ребенка обычная детская обида на рождение младшего. Младших.
— Посмотри на это с другой стороны, — мягко сказал я, — не у меня новые дети и семья. У нас. У тебя. У тебя — семья. Три мамы, две сестры и братик. Это ведь куда круче, чем просто «пап».
— Да кто я им…
— А вот и нет. Даже не начинай. Ты просто не успела с ними познакомиться. Для них ты моя дочь, а значит родной человек. Это настолько естественно, что даже и обсуждать тут нечего. И Меланта, и Алистелия, и…
— Таира. Меня зовут Таира, — сказала, входя на кухню, моя «ойко». — Ты моя дочь. Ты наша дочь. Я убью за тебя и умру за тебя. Так же, как за сына. Как за твоих сестер.
— Спасибо… — растерялась Настя.
— За это не благодарят, дочка. Это жизнь. Твои сестры и брат вырастут, зная, что у них есть сестра. Они будут любить тебя и бесить тебя. Это твоя семья, привыкай. Она уже есть, даже если ты не поняла. Поймешь.
Таира важно кивнула и ушла, оставив нас вдвоем.
— Я… Я не знаю, что сказать, — обхватила тонкими руками белобрысую голову Настя.
— А и не надо. Сейчас иди спать. Завтра новый день и даже, в каком-то смысле, новая жизнь. Оставь все проблемы в сегодня. Тебе кровать выделили уже?
— Я отведу её, муж мой, — подошла Алистелия, — я постелила наверху, в мансарде. Кровати нет, но матрас мягкий. Пойдем, дочь моя. Я уложу тебя спать.
И они ушли. Ну и мне пора. Это у нее завтра новая жизнь, а с меня проблем старой никто не снимет.
Глава 2. Зелёный. «Здравствуй, жопа, мымбарук!»
— Как там наш штурман? — спросил Иван.
— Погряз по уши в полигамии, — ответил я.
— Завидуешь?
— Чёрта с два. Но Эли у меня увели, факт. Хотя, конечно, ей там лучше, — добавил я предусмотрительно, увидев входящую в кают-компанию жену.
— Надо им помочь, — сказала она, — первые дни после родов тяжело, да и потом… Гормональный откат и всё такое. Вам лучше не знать.
— Им дом какой-то выделили в городе, что-то с ним сложное, он долго стоял пустой, — рассказал я. — Думаю, надо завтра взяться всеми. Мы с Иваном наладим там всякое — трубы, электрику, а вы со Светой приберёте, окна помоете, пыль стряхнёте… Сможете?
