Последний ворон - [153]

Тело Кэтрин бросило вперед, будто ее толкнула сильная, безжалостная рука. Она распласталась на засыпанных хвоей травяных кочках. Почти одновременно из-за деревьев выскочил еще один человек. Стрелять не было никакой необходимости, он, должно быть, уже увидел ее и бежал наперерез. Харрел, выхватив ружье из рук охранника, отшвырнул его. Тот, второй, наклонился над Кэтрин, поднял на колено. По блузке расплывалось красное пятно.

Яркая кровь растекалась тревожно быстро. Уже невозможно было определить, где вышла пуля. Искаженное болью лицо стало белым, как мел. Потом ее загородила массивная фигура Харрела. Прошло всего пятнадцать секунд – каждая из них промелькнула перед Хайдом – с того момента, как она повернулась и побежала. Выстрелы были не более чем разрядкой, инстинктивной реакцией растерявшегося охранника. Харрел выпрямился. Двое его людей подняли племянницу Обри и понесли к дому. Пола куртки откинулась, обнажив красную на груди и животе блузку, воротничок оставался необычно белым. Она была без сознания, но грудь вздымалась.

Харрел мрачно оглядел деревья. Хайд, словно его увидели, невольно съежился. Они исчезли под навесом крыльца и вошли в дом. Оглянувшись на гидроплан, Харрел кивнул головой и поспешил внутрь.

Ранение было достаточно тяжелым, чтобы подумать о транспортировке. Харрел явно был заинтересован в том, чтобы она выжила. Судя по обилию крови на груди, ранение, вероятно, было сквозным. Если удастся остановить кровотечение, возможно, она...

...Была ли рана смертельной? Хайд покачал головой. Такая вероятность не открывала никаких возможностей. Они не доставят сюда медицинскую помощь, будут пытаться вывезти Кэтрин отсюда. Он сглотнул пересохшим горлом и облизал потрескавшиеся губы. Днем он передвигаться не может. Нужно, чтобы дело ограничилось ранением...

Хайд встряхнулся, словно мокрый пес. Надо было раньше что-то сделать с гидропланом, поднажать на них, дать им понять, что они в ловушке. Они попытаются вывезти женщину, вынуждены пойти на это. Она – их козырная карта, им нужно, чтобы она осталась жива. Но если ее вывезут, он потеряет ее след. Нужно, чтобы она оставалась в доме. Он должен удержать всех их вместе. Он не сводил глаз с крошечного, уязвимого самолета. Во что бы то ни стало нужно вывести его из строя.

Что бы ни подготовил Обри после звонка Мэллори, это произойдет не раньше, чем через много часов. Он же не мог передвигаться при дневном свете. Очень нужно, чтобы с женщиной было все в порядке. Тогда ждать. Им нужно вызвать пилота, который занят поисками в лесу.

Гидроплан и пилот. Нужно ждать...

* * *

– Так, а не позвать ли нам сюда этого жополиза, адвоката? – неуверенно улыбаясь, спросил Чемберс. – Дотошный, верно? Не говоря уже о выборе сановных моделей для фотографий, – размышлял он вслух, словно пытаясь создать хотя бы видимость беспристрастности в царившей в комнате атмосфере скандала.

На столе Обри – кучка видеокассет и конвертов с отпечатанными снимками. Годвин медленно покачивал головой, пряди белокурых волос падали на лоб. Он поднял глаза на Чемберса.

– Это же, черт возьми, минное поле, Терри.

– Только для Обри. – На этот раз Чемберс ощерился более агрессивно. – Это ему придется разбираться с приятелями, наверное, отказаться кое с кем обедать!

– По крайней мере с тремя из них он хорошо знаком!..

– Мы-то распознали полдюжины!

Годвин продолжал ошеломленно покачивать головой. Изображения вспыхивали в голове, словно ослепительные взрывы, вызывая отвращение, потрясение, даже стыдливое смущение. Мужчины, появляющиеся на какой-то грязной улице вместе с мальчиками и девочками. Неумело, но откровенно сфотографированные мужчины, поднимающиеся по узким ступенькам, раздевающиеся. Моментальные снимки голых взрослых, голых детей. Узнаваемые лица.

– Боже мой, – шептал он, ероша трясущимися руками волосы, – зачем же они?

– Так себе, между делом, а? – ухмыльнулся Чемберс. Но даже он не мог сдержать глубокого отвращения. Не так-то легко было выбросить из головы увиденное на снимках из коричневых пакетов. А тут еще видеокассеты... Нет, их он не станет смотреть, во всяком случае теперь. – Давайте покажем нашему другу-юристу картинки с судьей, что скажете? По-моему, он поймет, что тонет, а?

Чемберс подошел к двери, у которой стоял детектив из особого отделения, не выражавший никаких эмоций, за исключением, может быть, изредка бросаемых на Чемберса слегка насмешливых взглядов: мудрость оценивающе глядела на наивность.

– Мистер Ноули... не зашли бы вы к нам на минутку, сэр?

Годвин мельком увидел нахохлившегося на стуле Хьюза, потом его загородила высокая фигура одетого в темное пальто адвоката. Чемберс закрыл перед Хьюзом дверь. Ноули был настороже, готовый к любезному либо вызывающему поведению в зависимости от обстоятельств. Однако в глазах, как сквозь плохо задернутые занавески, проглядывала нервозность. Он уже начинал винить своего клиента в предстоящих затруднениях. Он был готов без особых жалоб оставаться с Хьюзом до получения ордера на обыск, который, как он, должно быть, ожидал, не будет получен. Возможно, ему больше подходило заняться делами, связанными с передачей прав на недвижимость? Годвин, улыбаясь, указал на стул. Теперь он чувствовал себя свободнее, с облегчением осознавая свое превосходство над адвокатом и предвкушая, как тот сломается и согласится помогать следствию.