Последний трюк каскадера - [44]

— Ну как? — спрашивает Дре.

— Согласен… Я убил обоих. Но клянусь вам, Иза ни о чем не подозревала.

— В самом деле ни о чем?.. С этим довольно трудно согласиться.

— Послушайте, комиссар. Мы с нею занимались таким ремеслом, где взаимное доверие — вопрос жизни и смерти. Понимаете?.. Мне вопросов не задают. Для нее я — носитель истины. Она невинна.

Дре задумчиво качает головой.

— Можно вам и поверить, но все-таки нужны доказательства, — тихо говорит он.

Итак, добрались до конца. Мгновенно оцениваю обстановку.

Чем я рискую? Будь я один, получил бы небольшой срок. К такому калеке, как я, закон не слишком строг. Но Иза захочет выручить меня, взяв всю вину на себя. А Дре с его слащавыми замашками с удовольствием ее утопит. Захочет загладить собственные промахи.

— Я вам все расскажу, — предлагаю я.

— Именно. Расскажите-ка мне все.

Это дарует мне несколько часов жизни. Он не подумал о револьвере. Прощай, Иза. Ты выкрутишься одна. Ты ведь не забыла наши трюки. Не забыла взгляды, которыми мы обменивались в момент, когда опускали забрало шлема. «Люблю тебя и выиграю». На этот раз я проиграл. Но я люблю тебя, Иза. Люблю тебя.

***

Робкая, нерешительная, не смея сесть, она смотрела по сторонам. Секретарша указала ей на кресло.

— Господин директор сейчас придет.

Книги, афиши — повсюду… Издательство Данжо… Премия читателей… Премия Медичи…

— Прошу прощения, — сказал директор. Уже на пороге он давал понять своим видом, что спешит. — Давайте поговорим о деле. Вы догадываетесь, почему мы вас пригласили? Он сел за письменный стол, достал рукопись из папки и положил перед собой.

— Узнаете?.. «Последний трюк каскадера». Ну как же… Вот и подпись: Жорж Анслен. Господин Анслен не смог прийти?

— Нет, — прошептала она. — Брат умер.

— О, какое несчастье. Давно?

— Уже более двух месяцев назад.

— А! Мне так хотелось задать вам несколько вопросов. Он открыл рукопись, полистал ее, задумался.

— Вы, конечно, хорошо знаете текст?

— Я его перепечатывала и правила.

— Прекрасно. Значит, я могу с вами говорить. Сразу хотел бы сказать: эта рукопись интересует нас. Она неровная. Не всегда легко следить за действием из-за ломаной композиции… Из настоящего, так сказать, времени действие вдруг переходит в прошедшее… Между нами говоря, обратные кадры — устарелый прием. Он смеется.

— Грех молодости. Совершенно очевидно, это первое произведение. Дальше. Хотелось бы также отметить другие мелкие недостатки. Например, рассказчик связывает свою историю с последними муниципальными выборами. Это — его право. Но в таком случае ему следовало бы соблюдать большую точность в датировке. Точности же здесь недостает. Теперь, обратите внимание, еще одна очень наивная деталь. Всем известно, что на билетах в кинотеатр проставлен номер.

Следовательно, невозможно, предъявив билет на послеполуденный сеанс, доказать алиби на вечер. Но вы, быть может, могли бы это поправить… Нет? Вижу, что вы на этом не настаиваете… Знаете, ведь это всего лишь детективный роман… Поймите меня правильно. Если бы господин Анслен был сейчас здесь, он, конечно, не отказался бы. Кем он был по профессии?

— У него не было профессии.

— Ах, вот как… В таком случае… это псевдоубийство по телефону?

— Плод фантазии.

— Эти трюки каскадера?

— С восьмилетнего возраста брат жил в стальном корсете. Он страдал полиомиелитом.

— Простите меня. Это просто невероятно!

— Он не мог даже сесть на велосипед.

— Да что вы говорите!… Сколько же ему было лет?

— Двадцать.

— Так. Понимаю. Просто невероятно!

— Я читала ему журналы, книги. Не отходила от него. Нужно было, чтобы кто-нибудь помогал ему жить воображением.

— Но… а вам… сколько вам лет?

— Двадцать четыре.

— Гм! И откуда только он взял эти персонажи?

— Они ведь существуют. Герой по имени Марсель де Шамбон — это наш старший брат. Президент — наш дядя.

— А комиссар полиции?

— Наш отец.

— Кто он по профессии?

— Он был налоговым инспектором. В прошлом году умер от инфаркта… Для Жоржа это означало свободу. Вскоре после его смерти он начал писать роман.

— Но… он не мог писать?

— Он диктовал мне. Я чуть-чуть правила, по мере того как дело продвигалось вперед.

— Ну, а ваша мать? О ней не упоминается, если только…

— Она покинула нас очень давно… уехала со скрипачом.

— А! Теперь я лучше понимаю. Но это ужасно. Он сильно страдал?

— Нет. Но почти не спад. В конце, когда рукопись была готова, он сказал мне: «Теперь я могу умереть. Если бы роман вышел в свет, я был бы счастлив». Он умер от отека легких. Бедный мой Жорж. Он так был достоин счастья…

Траур очень шел ей. «Так Иза — это вы. И вы помогли ему свести счеты с жизнью. Быть может, это и ваши счеты», — подумал директор. Он помолчал секунду, затем добавил:

— Вы не замужем… из-за него? Она не ответила. Он достал из палки бумаги, разложил их перед ней и сказал:

— Проект договора…