Последний Совершенный Лангедока - [213]

– Можно, давай.

– Что с тем шифром делать? Раскрыл я его.

– С каким ещё шифром? – похоже, шеф напрочь забыл историю с манускриптом.

– Ну, с тем, средневековым, французским, помните?

– А-а-а, с тем… – равнодушно протянул Канарейкин. – Как я понял, направление ветра в верхах опять изменилось, эта работа уже никому не нужна, ну, кроме историков. Раскрыл – молодец, я в тебя верил. Так что напишешь отчёт, отчитаешься в бухгалтерии, и всё. Как там у Дамиано Дамиани? «Следствие закончено, забудьте». Француженка-то хоть не старуха была?

***

Со службы я позвонил Ольге, и дома меня ждал накрытый стол.

– Как ты думаешь, мон женераль, – спросила Ольга, когда мы пили кофе с коньяком, – твоё назначение – «оно само» или у тебя в новом кабинете, так сказать, попахивает серой, а?

– Понятия не имею, – задумался я. – С одной стороны, Канарейкин нашей конторой командовал уже немало лет, пора бы ему и о повышении подумать. А с другой – он никогда ни единым словом не обмолвился, что думает об уходе. Я-то полагал, что скорее он останется, а я уйду. А вышло вон как. Зато теперь вопрос с манускриптом решается сам собой. Расшифровку я печатать не буду – напишу отчёт, и в архив его, под гриф «секретно». А ты в своей статье изложи легенду Павла, дескать, манускрипт оказался не документом альбигойцев, а просто дневником византийского врача, который искал в Тулузе медицинской премудрости. Это же правда? Ну вот, вставишь в свой текст два-три безобидных фрагмента из рукописи, про них вскоре и забудут. И никакой Великой Триады.

– И значит, мне не надо писать книгу?

– Значит, не надо…

– Ура-а-а!

Дни шли за днями, я уже освоился в новой должности и вовсю гонял подчинённых, Ольга перевезла из Франции свои вещи и готовилась читать курс в МГУ. Для получения гражданства ей нужен был официальный брак, поэтому на горизонте замаячило слово «свадьба».

Ольга нашла ветхого, но вдохновенного старичка ландшафтного архитектора и с упоением возилась на клумбах, по его указаниям высаживая и пересаживая цветы. Я, наконец, взялся за старый гараж, начал вытаскивать из него всякое барахло, но вскоре нашёл подшивку старого советского «Огонька» и завис, забыв обо всём на свете. Словно нырнул в давно прожитую жизнь.

Из задумчивости меня вывела Ольга. Она, улыбаясь, дёрнула меня за рукав и протянула смартфон.

– Слушаю, Снегирёв!

– Привет, узнал?..

– Ира?

– Узна-ал… – удовлетворённо протянула моя бывшая. – Слушай-ка, я тут вечером новости смотрела, президент в Кремле поздравлял офицеров, так я вроде тебя там видела. Не ошиблась?

– Не ошиблась.

– И кто ты теперь?

– Канарейкин пошёл на повышение, ну, а я на его место.

– Значит, генерал?

– Да что ты, только-только полковника получил!

– Ну, сейчас это быстро. Должность-то генеральская, я правильно помню?

– Да.

– Ну вот… – огорчилась Ирка, – а ведь могла бы и я генеральшей стать.

– Чтобы стать женой генерала, нужно выйти замуж за капитана!

– Так я и вышла!

– А потом?

– А потом – суп с котом. Заехал бы как-нибудь, товарищ генерал, по старой памяти. Да не бойся, я же всё понимаю, на звонок-то женщина ответила. Тебе что, уже персональная радистка положена?

– Это жена.

– Так ты ещё и женился! А мне не сказал!

– А надо было?

– Ну-у, Снегирёв, я не люблю, когда ты со мной таким тоном говоришь. Она кто?

– Историк. Русская, но раньше жила во Франции.

– Где же ты с ней познакомился? – в Ирке вспыхнуло её фирменное неуёмное любопытство.

– Дьявол попутал, – усмехнулся я.

– А вдруг она услышит? – хмыкнула Ирка.

– Конечно, услышит, вот она рядом стоит. Дать мобилу?

– Даже так? – растерялась бывшая, что с ней случалось на моей памяти всего-то несколько раз. – Да нет, не надо, наверное. Ладно, пока. Ты заезжай.

– Заеду, конечно, когда будет время, – сказал я, и она вздохнула, потому что отчётливо поняла, что на самом деле я к ней не заеду никогда. Теперь незачем.

У калитки посигналил пикапчик.

– Что это там? – спросил я.

– Ой, это мне, наверное, астры из питомника привезли, я заказывала. Знаешь, такие, фиолетовые, без серединки, как я люблю. А ещё я прочитала, что, оказывается, есть сорт слив «Монфор». Давай, посадим, а? Интересно, приживутся они у нас?

Послесловие

Трудно назвать точную дату начала работы инквизиционных трибуналов в Лангедоке. Христианские ортодоксы никогда особенно не стеснялись в выборе методов борьбы с инакомыслящими, однако точно известно, что в 1229 году папа Григорий IX своей буллой придал преследованию еретиков особый юридический тип производства. Если раньше оно вменялось в обязанности епископам в их диоцезах, то теперь стало обязанностью особых полицейских лиц, которых набирали из духовенства. Подлинник этой грамоты не сохранился; она не вошла в римские булларии и вообще малоизвестна. Однако именно благодаря ей церковники в Средневековой Европе превратились в судей. По злой иронии судьбы ядро инквизиционных трибуналов составили монахи доминиканского и францисканского орденов, основатели которых были принципиальными противниками насилия. Особой жестокостью и непримиримостью к любым проявлениям ереси отличались доминиканцы. «Псы господни» так рьяно взялись за свою работу, что вскоре в Лангедоке не осталось не только последователей альбигойской ереси, но и их трудов. Книги горели вместе с их авторами и читателями, поэтому альбигойских текстов, доступных современным историкам, практически нет. Может быть, часть манускриптов инквизиторы переправили в библиотеку Ватикана, но Святой Престол тщательно хранит свои тайны,