Последний Совершенный Лангедока - [205]

– По-моему, персиками. Знаешь, такими, с румяными бочками.

– Пожалуй, ты прав. Тогда за начало путешествия?

Мы потягивали шампанское и болтали. Я уже подумывал о том, чтобы отправиться на поиски второй бутылки – от первой осталось меньше половины – как вдруг в динамиках зашипело, булькнуло и, наконец, хрипло грянуло «Прощание славянки».

Теплоход вздрогнул, и его нос начал медленно отходить от причала. Кучка провожающих старательно махала, снимая теплоход на смартфоны. Потом причал кончился, потянулись служебные здания, краны, военный корабль, невесть сколько лет стоящий на ремонте, и за мостом открылся канал.

Ольга сидела, закрыв глаза, с блаженной улыбкой, потом потёрла виски и сказала:

– Пойду, прилягу, что-то голова закружилась, наверное, от шампанского.

– Это у тебя отравление чистым воздухом, потерпи, скоро пройдёт. Посиди ещё немного, покажу кое-что интересное.

– А долго сидеть? А то я бы перед ужином всё-таки прилегла.

– Скоро уже. Да вот оно, узнаёшь?

– Нет…

– Ну, как же? Смотри внимательнее! Вон, между кустов. Это же наша лавочка! А там дальше, за деревьями, дом.

– То есть мы плывём мимо твоего дома?

– Ну, конечно, я же говорил! Другого канала нет.

– Подожди, подожди, – прищурилась Ольга, разглядывая берег, – что это там делает парочка, а, позвольте спросить?

– Ну, как что? Целуется, как и положено. Круговорот поцелуев в природе.

– И ты меня в первый день не предупредил! Если бы я знала, чем всё кончится!..

– То что?

Ольга на секунду задумалась, потом засмеялась и сказала:

– То ничего! Всё было правильно! У нас ещё осталось шампанское? Давай выпьем за лавочку!

Вечером теплоход подошёл к шлюзам. Ольга прилипла к перилам палубы и не желала отвлечься ни на секунду.

– Да этих шлюзов впереди полным-полно, надоедят ещё, – посмеивался я.

– Нет-нет, подожди, ужасно интересно!

«Илья Муромец» осторожно вошёл в камеру, заняв её почти от ворот до ворот, и пришвартовался ко кнехтам, которые передвигались по рельсам вверх-вниз. Следом за нами в шлюз вошли буксир с помятыми бортами и красивая яхта. На корме буксира был накрыт стол, и команда спокойно, по-домашнему ужинала, не обращая внимания ни на шлюз, ни на яхту, ни на теплоход – привыкли. Полная женщина принесла большую алюминиевую кастрюлю и стала разливать еду по тарелкам. Отчётливо потянуло борщом, я сглотнул слюну.

– А хорошо, наверное, на таком судёнышке… Всё лето на реке… – мечтательно протянула Ольга.

– Вообще-то, там довольно тесно и шумно, а работа тяжёлая и однообразная. Выходных и отпусков в навигацию нет, их копят на зиму. Обычно в экипаж устраиваются целыми семьями – муж мотористом или матросом, жена – поварихой, да и детей с собой берут. Вон, смотри, за брашпилем удочки и детский велосипед.

– А зимой экипажи что делают? Волга же замерзает?

– Кто что. Суда ставят в затон, экипажи их и ремонтируют, ну, а женщины ищут работу на берегу, но найти её непросто. В общем, не завидуй, жизнь там не курортная. Знаешь анекдот про туризм и эмиграцию?

– Не люблю анекдоты, – сморщила нос Ольга, – поэтому не запоминаю. Не рассказывай! Смотри, ворота закрываются!

Огромные створки бесшумно сомкнулись, и по верху тут же пошли люди, которые ожидали шлюзования, чтобы перейти на другую сторону. Женщина в резиновых сапогах вела за руль велосипед, за ней прошла девочка с собачкой и группа развесёлых подростков.

Вода забурлила и стала медленно подниматься.

– Как будто там водяной сидит… А мы всё время будем подниматься?

– Нет, сначала подниматься, а потом опускаться, уже к Волге. Ночью тоже будут шлюзы, это довольно шумно, не пугайся. Ночная вахта шёпотом разговаривать не умеет.

– Почему-то мне ужасно хочется спать, – сказала Ольга и зевнула, закрыв ладошкой рот.

– Только на ночь надо дверь на палубу закрыть, а то комары налетят, – сказал я. – У тебя аллергии на фумигатор нет?

– Фумигатор? А что это?

– Приборчик такой, включается в розетку, комаров отпугивает.

– Ты что, и его с собой прихватил?

– Ну да, а что такого?

– Вадик, ты меня пугаешь, – серьёзно сказала Ольга. – В жизни не видела такого предусмотрительного мужчины.

– Это плохо?

– Почему плохо? Просто непривычно. У нас, как бы это сказать, каждый за себя, ну, в основном, заботится о себе. А тут…

– Ладно, иди ложись, – улыбнулся я. – И перестань меня хвалить, а то зазнаюсь.

***

Утром «Илья Муромец» пришёл в Углич, знаменитую Калязинскую колокольню мы проспали.

– На экскурсию пойдём? – спросил я после завтрака. – Вон, на пристани группы собирают.

– А где это мы?

– В Угличе, ну, где царевича Дмитрия то ли зарезали, то ли он сам на нож напоролся, в общем, тёмная история.

– И он здесь похоронен?

– Нет, его могила в Московском Кремле, в Архангельском соборе, где хоронили русских царей до Романовых. А Угличский Кремль – это память о царевиче. Вон, видишь церковь на самом берегу? Это храм Димитрия на Крови. Считается, что церковь возведена на месте его убийства.

– На месте убийства? А почему тогда она такая нарядная? – удивилась Ольга.

– Понятия не имею, мне этот вопрос никогда и в голову-то не приходил, – пожал плечами я. – Хочешь, пойдём на экскурсию, спросишь у экскурсовода, уж она-то, наверное, знает. Отсюда не видно, но в глубине парка ещё есть палаты, в которых царевич жил с матерью, там теперь музей.