Последний снег - [81]
Странно: весной так вот стойко мерещился Семену запах моря. С талых снегов, с первых прогалин тянуло горьковатой сыростью, и чудилось — совсем близко, за избами станционного городка, пробуждается ото сна море.
По этой же тропинке, хорошо различимой сейчас в сумерках, Семен возвращался домой и в весеннюю пору. После ночного рейса, в резиновых сапогах, он трудно вышагивал по размягшему снегу, угадывая тропинку чутьем. И тогда, как сейчас, на опушке вдруг натекала в ноги давно знакомая тяжесть. И будто совсем увязали ноги, сами собой останавливались. Не заставляя себя идти, Семен стоял, видел два дома, громоздко обозначенных в серой мгле. Уже три года стояли они, крупнопанельные, на здешнем пустыре, и все-таки не мог к ним привыкнуть Семен. Каждый раз глаза его натыкались то на один, то на другой дом, будто боясь сразу узнать, в каком из них дожидается Катерина.
И сейчас, как тогда, Семен пересилил себя, добрался до подъезда, медленно отсчитав затяжелевшими ногами ступени, нажал на кнопку звонка.
Катерина впустила Семена, не взглянув на него, повернула в кухню. И несся оттуда, пока Семен умывался, стук без толку переставляемой посуды.
С этого и начиналось! Звон стекла и фарфора равномерно, долго стегал слух, приготавливал Семена к привычному и неизбежному. Лучше бы им не оставаться наедине. Хоть бы в гости кто заглянул…
Отогнав уныние, напустив на лицо бодрость, Семен прошагал к окну; стоял, тихонько насвистывал.
— Веселишься… — сказала Катерина, появляясь в комнате. — В ресторане, что ли, был?
— Был, — отозвался Семен.
— Я сижу, как дура, а он по кабакам шастает, — проговорила Катерина.
Семен прошагал в свой угол, притих. Вот уже месяц с лишним как ударился в детство — мастерил кораблик. По рисунку из старой книги, попавшей ему в руки весной, когда сносили бывшую избу-читальню. Что-то вроде душевного смятения пережил он, едва увидев на картинке легкий, словно летящий по волнам корабль под всеми парусами.
Почти готовый, теперь клипер стоял на тумбочке, и Семен изредка щурился на него, ощущал сладкую, облегчающую тоску.
Катерина включила телевизор, а чтобы звук телевизора не мешал ей говорить самой, убавила громкость. Села в кресло.
Семен выстругивал якорь. Работа уводила его от голоса Катерины, и все равно слух сам собой настраивался на ее голос:
— …На участке домик стоит без крыши, — говорила Катерина. — Ему хоть бы хны. Шифер бы достал, цемент для погреба. Нет, паруса шьет, простыни переводит. Ты бы посмотрел, какой гараж Архаровы отгрохали… «Жигули» скоро пригонят.
— На то они архаровцы, — откликнулся Семен.
— Вот, вот… — оживляясь, сказала Катерина. — Тебе бы язык почесать. А ведь они не больше нас получают. Откуда у них берется?
— ОБХСС дремлет, а то бы знала, — проговорил Семен.
Снова уставился на клипер, на полированную гладь тумбочки, в которой, как в заштилевшей воде, отражались паруса. Долго разглядывал обводы корпуса, — по ним, если чуть раскачиваться, сочились мягкие живые блики света, и казалось, — стронется с места клипер, заскользит, чиркнет по воздуху длинным, дерзко вздернутым бушпритом.
Глаза Семена начинали гореть радостным, еще никем не замеченным огнем. И даже голосу Катерины, ровно бьющему в спину, не погасить было того пламени.
…— При твоей-то работе. Жил бы король королем. Как Чохочу.
Это она о Грише Сучкове, который, как и Семен, работал экспедитором. Оба — Семен и Гриша — доставляли с дальних торговых баз товары и продукты. Гриша занялся новым для него делом позже Семена, но быстро пообтерся, не скрывая, хвастался: «Чо хочу — достану!» — вот отсюда и прозвище — «Чохочу».
— Тебе бы лишь с бабами путаться, — подступила наконец к главному Катерина. Остановив взгляд на часто заходивших лопатках Семена, — тот доделывал якорь, — спросила: — Что ты делал в четверг с Люсей Барашковой? На складе.
— Стеклотару принимал, — ответил Семен.
— А не матрасы? Мягкие они?
— У нее спроси.
— И спрошу, дождется, — пообещала Катерина. — Дождется, вытурят ее оттуда, киску такую… А тебя — из профсоюза!
— Может, хватит на сегодня. Завтра скучно будет.
— Тебе хватит. Хватит дурачком прикидываться… Мало было тебе Клавки? Мало, что ребенка от тебя она нажила? Все же говорят: сын от тебя… Вылитый.
Семен знал, что будет дальше: жена заплачет. Сначала из нее вырвется придушенный, жалобный стон, и забьется Катерина надолго, опять и опять разжигая и жалея себя. Семен встанет, принесет воды, положит руку на горячее белое плечо жены, постоит так, удивляясь холоду и пустоте в своей груди, в которой будто каменеет, без боли замирает сердце. Много раз так было…
Но в этот раз Семен, услышав плач жены, не нашел силы поднять себя на ноги; только ближе придвинулся к своему клиперу, вздохнул, отчего легкие паруса, будто уловив засвежевший ветер, вздрогнули.
— Ну что ты молчишь, бревно чертово… — совсем расстроилась Катерина. — Молишься, что ли, на игрушку эту? Чокнулся… Скажи хоть, было у вас что с Люськой?
— Было, — сказал вдруг Семен. — Было, отстань только.
— И с Клавкой? — переставая всхлипывать, спросила Катерина. — Душу-то очисти…
— Было, — отрешенно откликнулся Семен.
Выразительность образов, сочный, щедрый юмор — отличают роман о нефтяниках «Твердая порода». Автор знакомит читателя с многонациональной бригадой буровиков. У каждого свой характер, у каждого своя жизнь, но судьба у всех общая — рабочая. Татары и русские, украинцы и армяне, казахи все вместе они и составляют ту «твердую породу», из которой создается рабочий коллектив.
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
В деревушке близ пограничной станции старуха Юзефова приютила городскую молодую женщину, укрыла от немцев, выдала за свою сноху, ребенка — за внука. Но вот молодуха вернулась после двух недель в гестапо живая и неизувеченная, и у хозяйки возникло тяжелое подозрение…
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«Соленая Падь» — роман о том, как рождалась Советская власть в Сибири, об образовании партизанской республики в тылу Колчака в 1918–1919 гг. В этой эпопее раскрывается сущность народной власти. Высокая идея человечности, народного счастья, которое несет с собой революция, ярко выражена в столкновении партизанского главнокомандующего Мещерякова с Брусенковым. Мещеряков — это жажда жизни, правды на земле, жажда удачи. Брусенковщина — уродливое и трагическое явление, порождение векового зла. Оно основано на неверии в народные массы, на незнании их.«На Иртыше» — повесть, посвященная более поздним годам.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
В сборник известного советского писателя Юрия Нагибина вошли новые повести о музыкантах: «Князь Юрка Голицын» — о знаменитом капельмейстере прошлого века, создателе лучшего в России народного хора, пропагандисте русской песни, познакомившем Европу и Америку с нашим национальным хоровым пением, и «Блестящая и горестная жизнь Имре Кальмана» — о прославленном короле оперетты, привившем традиционному жанру новые ритмы и созвучия, идущие от венгерско-цыганского мелоса — чардаша.
В новую книгу Людмилы Уваровой вошли повести «Звездный час», «Притча о правде», «Сегодня, завтра и вчера», «Мисс Уланский переулок», «Поздняя встреча». Произведения Л. Уваровой населены людьми нелегкой судьбы, прошедшими сложный жизненный путь. Они показаны такими, каковы в жизни, со своими слабостями и достоинствами, каждый со своим характером.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.