Последний шанс - [2]
— Перенесли их в ресторан. Поехали. Ребята уже там, ждут нас, — сел рядом и, кивнув головой, поторопил:
— Сам понимаешь, дома возиться неохота. С готовкой, грязной посудой, до ночи провозишься. А потом отдохнуть не успеешь. Кому такое нужно? Посидим в ресторане спокойно, вчетвером, без проблем и мороки, без жен…
— Я свою выпер. Насовсем. Отвез к родителям. Лопнуло терпение…
— Тебе виднее. Да и не связывало ничего. Сложнее, когда есть дети. С ними не разведешься. Они на всю жизнь. А жены, да черт с ними, их сколько хочешь меняй, — отозвался Николай с усмешкой и продолжил:
— Думаешь, моя баба лучше твоей? Ошибаешься, дружбан, все они одинаковы. Иначе, почему позвал вас не домой, помянуть отца, а в ресторан? То-то и оно. Моя никогда не умела готовить, а позориться неохота. Сам ее варево в рот не беру. Собака от ее котлет вконец облезла, лысой стала как коленка. Кот котлету попробовал — на неделю из дома сбежал. Сплошной перец и соль. В рот не взять. А баба возмущалась, мол, столько продуктов извела. Я из столовой готовую жратву принес и накормил всех. Так жена свое есть отказалась. А почему? Да оттого, что с детства ни к чему не приучена, никого не любит. Потому все через задницу идет, не от души.
Мужчины вошли в ресторан, огляделись. Увидели свободный столик в полутемном уголке, заняли его, сделали заказ.
Народу было немного, и люди обрадовались, что хоть здесь отдохнут, расслабятся.
— Я свою выпер не из-за готовки. Хотя, если честно, надоело у плиты крутиться всякий вечер. На работе хватает, за день так вымотаешься, домой еле приползаешь. Отдохнуть хочется, почувствовать себя человеком, нужным, любимым. Да где там? Ничего такого в помине не было. Я был лишь приложением к семье, какая так и не состоялась. Одно жаль, время ушло, годы. Вот это не воротишь. Впустую ждал и надеялся. Выводы надо делать вовремя. А я промедлил, — вздохнул Иван.
— У тебя хоть разрыв безболезненный. Разбежались, как два катяха в луже, и все на том. А у меня дети, две девчонки, с ними не разведешься. От жены тоже никакого толку. Сидит в доме чучелом. Я не хуже тебя, сам всюду. Да с дочками заботы. Одну в детсад, другую в школу отвести. Теперь младшая в третий класс пошла. Старшая влюбиться успела. Секретами со мной делятся, матери ни слова не говорят. Да и о чем? Мы с нею, как два квартиранта, давно по разным постелям спим, — признался Коля.
— А зачем терпишь? Подналадь под задницу и пусть линяет! — отозвался Дмитрий.
— Куда пойдет? Ей уходить некуда.
— Тебе то что? Где-то она жила до замужества!
— Дело не в жилье. Есть у нее квартира. Но… Сколько лет прошло! Куда ее прогоню, не выкину ж как собаку! Пусть не жена, но детям мать, они меня не поймут, если выгоню бабу. Надо ждать, пока вырастут дочки. Если терпение лопнет, сам уйду к матери, чтоб не сорваться ненароком, — оглядел Николай друзей.
— Зачем к матери? Она ж далеко от центра живет, давай ко мне! Места хватит, я теперь один. Вдвоем веселее! Уломал?
— Нет, Ванек! Уйди я от бабы, она девчонок голодом заморит, вовсе запустит, а ведь они и мои дети. Не ради бабы, ради них терплю. Еще года два нужно продержаться.
— А я думал, что у тебя все кайфово, и никакая кошка меж вас не бегает! — встрял Степа.
— Какая там кошка? Самому жрать подчас нечего. Магазин на первом этаже, так даже не опустится за продуктами. На базаре три года не была. Ее туда дубиной не выгнать.
— А почему? — удивился Димка.
— Не знаю. Ленится продукты носить на третий этаж. Ждет, когда я доставлю. Но повесь их хоть на нос ей, путем не приготовит, — отмахнулся Николай, добавив:
— Дай Бог мне терпения…
— Как она к отцу относилась?
— А никак! Они не общались, не признавали друг друга. Он много раз говорил, что жить с нею не смогу и заранее должен подготовиться к разводу. Но зачем? Я просто уйду и все на том. Скандалить не буду, что-то выяснять ни к чему. Мне все известно. Знаю, она тоже вздохнет с облегченьем. Мы порядком надоели друг другу и, оставив ее, лишь себе сберегу здоровье.
— Это верно! Баб не нужно сажать на цепь и привязывать в доме. Зачем? Их надо почаще менять, не держаться за них, не петь про любовь. Попользовал одну, чуть надоела — дай пинка под задницу, меняй на другую. Вон как я! Забыл, какая по счету у меня канает. Сбился! Чего вокруг носиться и ублажать! Их нынче, как говна вокруг, кучи! Только свистни, мигом примчат. Выбирай какую хошь! Было бы желание! В нашем деле оно главное! — хохотнул Степан раскатисто и оглянулся вокруг, заметил:
— А народу привалило! Гляньте, свободных столов уже нет.
— Ребята, давайте отца помянем. Уже год прошел, как его нет, — напомнил Николай.
— Прости, дружбан! Мы не забыли, зачем сюда пришли. Но как заговорили про баб, словно перца на душу насыпали и снова внутри все горит от обиды и боли. Ты уж не серчай, — извинился Иван за всех разом и первым взял бокал в руки, обнял ладонями:
— Земля пухом, царствие небесное, память вечную усопшему Петру Алексеевичу! Мудрый, хороший был человек. Он всем нам был отцом, любимым и родным. Такие потери долго не забываются…
Мужчины согласно закивали головами, молча выпили. И только налили по второй, грянула музыка. Совсем некстати. Друзья поморщились. Они забыли об оркестре. А он входил в раж.
Это — страшный мир. Мир за колючей проволокой. Здесь происходит много такого, что трудно себе представить, — и много такого, что невозможно увидеть даже в кошмарном сне. Но — даже в мире за колючей проволокой, живущем по незыблемому блатному «закону», существуют свои представления о чести, благородстве и мужестве. Пусть — странные для нас. Пусть — непонятные нам. Но там — в зоне — по-другому просто не выжить…
Колыма НЕ ЛЮБИТ «случайных» зэков, угодивших за колючую проволоку по глупой ошибке. А еще больше в аду лагерей не любят тех, кто отказывается склониться перед всемогущей силой блатного «закона»…Но глупый наивный молодой парень, родившийся на далеком Кавказе, НЕ НАМЕРЕН «шестерить» даже перед легендарными «королями зоны» — «ворами в законе», о «подвигах» которых слагают легенды.Теперь он либо погибнет — либо САМ станет легендой…
В новом романе, предложенном читателям, рассказано о двух сахалинских зонах: женской, с общим режимом содержания, и мужской, с особым режимом. Как и за что отбывают в них наказания осужденные, их взаимоотношения между собой, охраной, администрацией зоны показаны без прикрас.Судьбы заключенных, попавших на зону за преступления, и тех, кто оказался в неволе по необоснованному обвинению, раскрыты полностью.Кто поможет? Найдутся ли те, кому не безразлична судьба ближнего? Они еще есть! И пока люди не разучились сострадать и помогать, живы на земле надежда и радость....Но не каждому стоит помогать, несмотря на молодость и кровное родство.
Низшие из низших. Падшие из падших.«Психи», заживо похороненные за колючей проволокой СПЕЦИАЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ.Среди них есть и палачи, и жертвы… Есть преступники, умело «откосившие» от возмездия за содеянное, — и жалкие, несчастные люди, забытые всеми. Они обитают в АДУ. У них лишь одна цель — ВЫЖИТЬ.
Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..
…Бомжи. Отвратительные бродяги, пьяницы и ничтожества?Или — просто отчаянно несчастные люди, изгнанные из дома и семьи, вынужденные скитаться по свалкам и помойкам, нигде и ни в ком не находящие ни жалости, ни сострадания?На Руси не зря говорят — от тюрьмы да сумы не зарекайся.Кто из нас — благополучных, состоятельных — может быть уверен, что его минет чаша сия?Запомните — когда-то уверены были и они…
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.