Последний шанс - [16]

— А отец как, куда делся? — спросил Иван.

— На работу ко мне завалился. Такой шухер поднял! Меня при всех отборным матом обложил, что какую-то проститутку в дом привел, и эта сука его выперла. Пытался успокоить, объяснял, что она моя жена, у нас общий ребенок растет, но пахан ничего слышать не хотел, зашелся до синих огней. Всегда таким был. Случалось, дома наедет на кого-нибудь, все, ищи пятый угол. Все кишки вымотает на кулак, а зубы в жопу вгонит. Такого лучше не трогать, слова поперек не скажи. Свою родную мать средь зимы из избы во двор выталкивал ночью и до утра держал на холоде!

— Бухой был?

— А он и трезвый такой был. Ни совести, ни жалости не имел. Меня трехлетнего порол ремнем до полусмерти. Ну как к такому относиться? Я боялся его даже взрослым, — признался Степан.

— Он жив?

— А что такому сделается? Живет и как раньше озорует. Пьет, по бабам ходит, если кто-то косо глянул, иль, не приведись, едкое слово сказал, мигом кулаки в ход.

— Сколько ж ему лет?

— Скоро семьдесят. Но годы его не берут. Здоров, что паровоз. Ему все по хрену.

— Ну и пусть у себя в деревне дышит. А ты причем? Сам уже мужик. Неужель до сих пор отец в указках?

— Эх-х, Ванька! У всех людей отцы, а у меня отморозок! Я ж его в тот день со своей работы кое-как увел. Притащил домой, хотел с женою помирить. Да не тут-то было. Нашла коса на камень. Скажи, какая баба стерпит матерное о себе, да еще незаслуженно. Тут же не просто баба, а сама Клара! Ей палец в рот не клади! Контролером в автохозяйстве работала, на автобусных маршрутах отлавливала безбилетников. Чуешь, какая у нее глотка! Разве она смолчит? Весь базар перебазлать могла. А тут какой-то деревенский лопух варежку отворил. Перед нею город замолкал. Конечно, обидно стало, да к тому ж ни за что наехал и обозвал. Ты б видел, что за цирк они устроили, когда папашку в дом вернул. Он как с цепи сорвался. Я и не ожидал, что на мою бабу с кулаками полезет. Клара ему в пах ногой слегка долбанула и приказала лежать тихо. Я тем временем сказал, чтобы не лез со своим норовом в мою семью и не мешал, не разбивал нас. А он в ответ:

— Не дам этой шишиге с тобой жить. Не позволю в нашей семье сучке прижиться. Все силы положу, а ее отсель выкину! Не бывать тому, чтоб какое-то говно на меня лапоть разевало. Не быть ей в моих невестках, а из жен твоих тож вышибу!

— У нас ребенок! Сын! Одумайся! Разве не боишься Алешку сиротить? — напомнил ему.

— Короче, скандалили всю ночь. Сын плакал. Клара устала брехаться, взмолилась, просила, чтоб угомонили отца. А как? Я с детства помнил, что всей семьей угомонить не могли. А выкидывать родителя из дома прав не имел. В деревне дети такого себе не позволяли. Хотя у многих отцы случались лютыми, все терпели, сцепив зубы, и руку на родителей не поднимали никогда. Хотя бывало и не правы были. Они требовали от всех покорности и послушания…

— Ни хрена себе! Молчать, когда ни про что материт? — округлились глаза Ивана.

— На то они родители! Их не обсуждали, их слушались. А мне хотелось покоя и тишины. Я устал от скандала и велел Кларе уйти в спальню, чтоб не раздражать отца. Думал, что он успокоится. Но не тут-то было! Он опозорил нас на весь дом и двор. Клара утром ушла на работу разъяренная, повела сына в садик, а меня попросила, чтобы к вечеру очистил квартиру от папашки.

— А что ему нужно было от Клары? Тебе виднее, с кем жить. Главное, чтоб самого устраивала женщина и любила бы тебя и сына. Какое ему дело до нее? Или ты совсем лопух, что старику позволил в своем доме вольницу? Вышвырнул бы во двор, врубил бы пинка под задницу, чтоб до самой деревни без остановки летел. И все на том! Ведь ты не пацан, взрослый мужик, почему позволил семью свою опозорить?

— Он отец! Какой ни на есть, первый после Бога!

— Выходит, Клару не любил и не дорожил сыном! Нормальный человек не станет порочить своих, — возмущался Иван.

— Ты говоришь о нормальных. Мой — исключение из правил. Такого ни смерть, ни могила не исправит. Не только мне судьбу изгадил. Ведь вот только по его слову и разрешенью женились и выходили замуж в нашей семье. Один я нарушил это правило, женился самовольно.

— Ты говорил, что и сестра всех удивила, оставила богатого мужика и ушла к другому, любимому. Живет счастливо. Как же с нею отец смирился? — напомнил Иван.

— Сам из петли вытащил. Потому рукой махнул на нее. Пусть как хочет, лишь бы жила! Он испугался за нее впервые. Ну а я мужик. В петлю соваться совестно, да и спасать было б некому. А самое главное — мой Алешка! Кто его растить будет? — уронил голову на сцепленные кулаки.

— Так ты из-за него с женой развелся? — не верилось Ивану.

— Тут уж все в кучу собралось и покатило снежным комом. Чем дальше, тем страшнее. Жена затаила злобу, что не защитил достойно и дал в обиду лаптю, какой уехал победителем и даже не извинился, а пригрозил ей. Ребенка и того обидел. Дал по попке так, что Алешка чуть ли не зубами в угол вцепился. Клара отцу в горло, чуть кадык не вырвала. Всю его личность исцарапала. Я их водой еле разлил. Сцепились, словно звери. У Алеши нервный приступ. Соседи милицию, я скорую помощь вызвал, — вздохнул Степка: