Последний сейм Речи Посполитой - [77]
— Катон не преображается в нежного Селадона! Ты не знаешь его, моя крошка, — он считает чувство грехом, чуть не преступлением.
Ее язвительный тон ужалил его в сердце, однако он ответил холодно:
— А ты знаешь меня еще меньше, чем Тереня.
Он поспешил удалиться, так как Тереня начала радостно взвизгивать над какими-то нарядами, которые торговцы целыми тюками подносили к экипажу.
Он еще раз повернул голову, и на мгновенье его глаза встретили взгляд Изы, казалось полный призыва и нежности.
«Это плод нелепой фантазии, обман воображения», — отгонял он мысли о том, что только что пережил.
День был пасмурный, туманный и как-то странно проникнутый грустью и тишиной. Грохот экипажей и шумный городской говор расползались, точно увязая в стенах и в земле. Даже звон колоколов, отбивавших полдень, разносился глухими аккордами, даже крик детей отдавался точно под низким непроницаемым сводом. Белые облака окутывали небо точно неясным бабьим летом, а черные вереницы ласточек кружились над крышами все ниже и ниже. В воздухе пахло ненастьем, но улицы были переполнены экипажами и людьми, как всегда.
Но больше, чем всегда, попадалось ему навстречу патрулей, под верным прикрытием были размещены казаки даже по дворам, особенно поблизости от замка. Чаще, чем всегда, проходили по улицам вооруженные роты под барабанный бой, визг свистулек, звон бубнов, пьяные песни и выкрики. Они проходили грозной шумной волной, ощетинившейся жалами штыков, не наводя, однако, страха на публику, а тем более на оппозиционеров, бесстрашно защищавших отчизну в сейме. Их видели глаза, слышали уши, но вместо страха эти шумные маршировки вызывали законное негодование и чувство оскорбленной гордости свободных граждан. Отношение толпы к ним привлекло внимание Зарембы. Простонародье не скрывало дипломатически своих чувств и встречало марширующие колонны грозным ропотом и бранными выкриками, а иногда даже горстями песку и пронзительным свистом.
«Может быть, и остальные прозрят!» — подумал Заремба, входя к Дальковскому.
В это время начал моросить упорный дождик. Время приближалось к полудню, и маленькие комнаты погребка переполнились до отказа. Толстуха-хозяйка, как всегда, царила над буфетом, официантами и мужем, зеленый передник которого порхал, появляясь то тут, то там. Заремба искал глазами Качановского. В среднем зале его остановила толпа, окружавшая какого-то субъекта в серадзском кунтуше, читавшего что-то вслух.
Это была речь Цемневского, депутата из Ружан, произнесенная им в сейме десятого августа и направленная против короля. Речь эта вызвала большое волнение умов и разнеслась по всей стране в тысячах печатных и рукописных экземпляров при усердном содействии Ясинского.
— Или вот это место, господа, — громко говорил читавший, прекращая шум повелительным движением руки: — «Все твои деяния, августейший государь, записаны на черной странице истории, и лишь одна осталась для тебя золотая страница — если ты воспротивишься и не приложишь руки к закреплению своим согласием прусских посягательств». Правильно сказано, честно!
— Правильно, правильно! — раздались возгласы, и при одном упоминании о предательствах и вероломстве прусского короля вскипел общий гнев, и у многих рука потянулась к сабле.
— Прочту вам еще последнее, самое яркое обращение. «Ты должен, всемилостивейший государь, — громко читал серадзский гражданин, — преподнести народу что-нибудь лучшее, чем одни только подписи под трактатами о разделе!»
Сильна, видно, была боль от живой кровоточащей раны, ибо в зале воцарилась на минуту зловещая тишина, и кто-то мрачно простонал:
— Одно несчастье — это злополучное царствование!
Но этот голос заглушили крики сторонников короля.
Кто-то воскликнул со злобой:
— Магнаты — вот виновники всего, вот кто больше всего повинен!..
— Совершенно правильно, — поддержал его худощавый субъект в потертом кунтуше.
— Еще Гославский кричал в сейме: «Кто клянчил о помощи чужого оружия против своих соотечественников, если не магнаты? Кто мешал оздоровлению Речи Посполитой, если не они?»
— Все повинны в грехе против отчизны, — прогремел увесисто какой-то седой старик, которому официант подвязывал салфетку под отвислым подбородком. — Наше честолюбие губит ее, наше своеволие, наши разногласия и недостаток в нас человечности.
Он перекрестился и с жадностью принялся хлебать суп.
— Кто это там берет на себя роль великого судьи? — спросил из толпы чей-то насмешливый голос.
— Новогрудский судья Войнилович. Он перед супом всегда доставляет себе удовольствие и поучает ближних, но... — конец слов говорившего пропал в шуме горячих споров, в звоне посуды и серебра, так как все стали усаживаться за столы.
Качановский сидел одиноко в небольшой комнатке с выходом во двор, которую Заремба арендовал исключительно для пользования посвященных. Он радостно посмотрел на вошедшего Зарембу, но не сказал ни слова.
Сташек, стоя за стулом Севера, развлекался ловлей мух над его головой.
— Я не представлял себе, капитан, что вы можете провести в одиночестве хоть несколько минут.
— Много может, кто должен. Разглагольствует еще там шляхтич в серадзском кунтуше?
Роман В. Реймонта «Мужики» — Нобелевская премия 1924 г. На фоне сменяющихся времен года разворачивается многоплановая картина жизни села конца прошлого столетия, в которой сложно переплетаются косность и человечность, высокие духовные порывы и уродующая душу тяжелая борьба за существование. Лирическим стержнем романа служит история «преступной» любви деревенской красавицы к своему пасынку. Для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник рассказов лауреата Нобелевской премии 1924 года, классика польской литературы Владислава Реймонта вошли рассказы «Сука», «Смерть», «Томек Баран», «Справедливо» и «Однажды», повествующие о горькой жизни польских бедняков на рубеже XIX–XX веков. Предисловие Юрия Кагарлицкого.
Янка приезжает в Варшаву и поступает в театр, который кажется ей «греческим храмом». Она уверена, что встретит здесь людей, способных думать и говорить не «о хозяйстве, домашних хлопотах и погоде», а «о прогрессе человечества, идеалах, искусстве, поэзии», — людей, которые «воплощают в себе все движущие мир идеи». Однако постепенно, присматриваясь к актерам, она начинает видеть каких-то нравственных уродов — развратных, завистливых, истеричных, с пошлыми чувствами, с отсутствием каких-либо высших жизненных принципов и интересов.
Действие романа классика польской литературы лауреата Нобелевской премии Владислава Реймонта (1867–1925) «Земля обетованная» происходит в промышленной Лодзи во второй половине XIX в. Писатель рисует яркие картины быта и нравов польского общества, вступившего на путь капитализма. В центре сюжета — три друга Кароль Боровецкий, Макс Баум и Мориц Вельт, начинающие собственное дело — строительство текстильной фабрики. Вокруг этого и разворачиваются главные события романа, плетется интрига, в которую вовлекаются десятки персонажей: фабриканты, банкиры, купцы и перекупщики, инженеры, рабочие, конторщики, врачи, светские дамы и девицы на выданье.
Продолжение романа «Комедиантка». Действие переносится на железнодорожную станцию Буковец. Местечко небольшое, но бойкое. Здесь господствуют те же законы, понятия, нравы, обычаи, что и в крупных центрах страны.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.