Последний самурай - [151]
Она сказала: А он мне ничего не говорил.
Я сказал: Да ладно вам!
Она сказала: Ну ладно, хорошо, так и быть.
Я вошел в дом. И оказался в просторной комнате с голым полом, отваливающейся на потолке штукатуркой и огромным роялем в центре. Кто-то сидел за этим роялем, но мне никак не удавалось рассмотреть кто — торчали лишь ноги.
Он спросил:
Что вам надо?
Он поднял меч. Потом медленно и плавно занес его над головой.
Я сказал: Я пришел к вам, потому что я ваш сын.
Он сказал: Что за бред?
Я не знал, что на это ответить. А потом вдруг меня осенило, и я произнес:
Yai! Kisama!
Яи! Кисама!
Эй, ты!
yoku mo ore no koto о samurai ka? nante nukashiyagatte...
ёку мо орэ но кото о самурай ка? нанте нукасиягаттэ...
спрашивать меня «Ты — самурай?»
fuzakeruna!
фудзакэруна!
Что за наглость?
Он сказал: Что?..
Я сказал:
ore wa na ko miete mo chanto shita samurai da
орэ ва на ко миэте мо тянто сита самурай да
Хоть я и выгляжу так, я настоящий самурай!
Похоже, это не произвело на него должного впечатления. А потому я продолжил:
yai, ore wa na arekara omae no koto о zutto sagashitetanda zo
яи, орэ ва на арэкара омаэ мо кото о дзутто сагаситэтанда дзо
Эй, я искал тебя все время с тех самых пор
кого о miscyō to omottena
корэ о мпсэс то омоттэиа
хотел показать тебе вот это.
korc о miro
корэ о миро
Вот, посмотри.
kono keizu wa nа.
коно кэйдзу ва на
Это родословная.
ore sama nо senzo daidai по keizu уо
орэ сама но сэидзо дайдай мо кэйдзу ё
Родословная нескольких поколений моих предков.
kono уаrō baka ni shiyagatte nandei
коно яро бака пи сиягаттэ нандэй
Ты ублюдок (нечего делать из меня дурака)
kore о miro. baka ni shiyagatte
коре о миро, бака ни сиягаттэ
Взгляни на это. (Ты делаешь из меня дурака)
kore ga sono orasama da
корэ га соно орэсама да
Это я и есть.
Он сказал: О!.
Он сказал:
kono Kikuchiyo to iu no ga omau ka?
конo Кикутиё то иу но га омаэ ка?
Так Кикутиё, о котором идет речь, это ты?
Я сказал:
sayo de gozaru
саё дэ годзару
Правильно
Он сказал:
yoku kike kono Kikuchiyo mösu mono ga onushi ni machigai nakereba
ёку кикэ коно Кикутиё мосу моно га онуси ни матигай накэрэба
Послушай, если ты действительно Кикутиё, о котором идет речь
onushi wa tonen totte jusansai
опуси ва тёнэи тоттэ дзюсансай
то в этом году тебе должно исполниться тринадцать
kono keizu doko de nusunda?
коно кэйдзу доко де нусунда?
Этот свиток с генеалогическим древом, где ты его украл?
Я сказал:
uun? Uso da! chikushö! temë nani ittenda?
уун? Усо да! Тикусё! тэмээ нани иттэнда?
Что? Это ложь! Вот дерьмо! О чем это ты?
Он рассмеялся. Я сказал
Вы выпустили несколько строк. Он сказал
Давным-давно не видел этого Кикутиё-сан.
Тут вдруг я вспомнил, что если верить японско-английскому словарю «Коданся», «кисама» означает ГРУБЫЙ и является очень оскорбительным словом. А согласно новому Японско-английскому словарю издательства «Нью Краун», «коно яро» означает «ты свинья». А если верить Японскому словарю уличного сленга, «бака» — наиболее популярное в Японии ругательство, «бака ни суру» означает «не долби мне мозги», а «сиягаттэ» — оскорбительный деепричастный оборот. Потом я подумал, что лучше вовремя остановиться.
И подошел к роялю. Это был «Стейнвей», и он являлся единственным предметом обстановки в комнате, не считая свернутого спального мешка и чемодана.
Я сказал
А известно ли вам, что Гленн Гульд практически перестроил всю систему записи на компакт-диск таким образом, что звучит так, будто бы он играет вовсе не на «Стейнвее»?
Он сказал
Да это каждый дурак знает.
Он спросил
Ты играешь на фортепьяно?
Я ответил
Только не Алкана.
Я сказал
Могу сыграть «Никакой я не бабник».
Он сказал
Ладно, это не важно. Уроков я не даю. Даже концертов теперь не даю.
Я сказал
А я вовсе не за уроком сюда пришел.
А потом спросил
А почему вы не даете концертов?
Он принялся расхаживать взад-вперед по пустой комнате. А потом сказал
Просто всякий раз, когда даю концерт, он получается нестандартным по времени. Слишком затягивается. Люди опаздывают на транспорт, и это портит им настроение. И впечатление от концерта — тоже.
А потом он вдруг рассмеялся. И сказал: Мне почему-то всегда казалось, что лишние несколько часов ничего не значат, но люди просто не успевают на поезд.
Он продолжал расхаживать по комнате. А потом сказал: Люди постоянно давали мне добрые советы.
Я сказал
Почему бы вам не записать компакт-диск?
Он остановился у окна. И сказал
Да никто не купит вещь, которую бы мне хотелось записать на компакт-диске, а потому я не могу позволить себе записать компакт-диск, который никто не будет покупать.
Я сказал
Вариации на тему вариаций по вариациям.
& он сказал
Ну, что-то в этом роде.
Он сказал
Смешно, что люди не хотят покупать такие вещи.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.