Последний самурай - [14]
Примерно за год до того я улучила момент и прочла Песнь шестнадцатую «Илиады». В то время я занималась внесением в компьютер данных из «Музыкального обозрения» за 1976 год и как раз добралась до интервью с Джоном Денвером, где певец объяснял:
«Тут такая штука, Крис... У меня существует свое определение успеха, и успех для меня — это когда индивидуум находит занятие, в которое может уйти с головой, которое делает его лучше, совершенней, и занимаясь которым он находит способ служить своему народу. Если такое занятие удалось отыскать, человек может считать себя счастливчиком.
И при этом не важно, кто ты — экскаваторщик пли библиотекарь, работник бензоколонки или президент Соединенных Штатов. Важно другое. Если ты делаешь дело, которое тебе нравится, и хоть немножко улучшаешь тем самым жизнь других людей, можешь считать, что тебе крупно повезло.
Так уж сложилось, что в моей области, назовем ее условно шоу-бизнесом, успех приносит с собой массу других вещей. Но все эти вещи: деньги, слава, комфорт, возможность путешествовать, видеть мир — все это лишь глазурь на пироге. А сам пирог — он для всех один».
Такие слова мог бы произнести бывший президент Соединенных Штатов (тоже, как и Денвер, очень славный парень). И поскольку задача моя состояла вовсе не в том, чтобы улучшать жизнь других людей, я решила, что теперь в самый раз устроить перерыв и почитать «Илиаду». За клавиатурой я просидела часов пять или шесть, так что на сегодня хватит.
В Песне шестнадцатой «Илиады» убивают Патрокла. Он бросается в бой в доспехах Ахилла, чтобы приободрить тем самым греков & насолить троянцам, потому что сам Ахилл отказывается принимать участие в сражении. Какое-то время он одерживает верх, но заходит слишком далеко; Аполлон ослепляет его & отбирает доспехи, потом он получает ранение, а затем Гектор его убивает. И тут вдруг я вспомнила, что Гомер отзывался о Патрокле в самых лестных & трогательных выражениях. К сожалению, мне не удалось отыскать Песни с тринадцатой по двадцать четвертую «Илиады», у меня были только с первой по двенадцатую, а потому я решила почитать вместо этого Песнь шестую о Гекторе & Андромахе.
И только уселась с ней в кресло, как подошел Л. & уставился в книжку. Он смотрел & смотрел. А потом сказал, что не может прочитать здесь ни слова. На что я заметила, что это вовсе не удивительно, поскольку книга на греческом, а у греков совсем другой алфавит. И он тут же попросил меня научить его греческому алфавиту.
Последнее, чего мне хотелось, так это учить четырехлетнего малыша греческому.
И тут вдруг со мной заговорил голос Чужака, & он был сладок и нежен, как молоко. Голос сказал: Он ведь еще так мал. Бедные дети и без того проводят слишком много времени в школе. Не лучше ли ему поиграть?
Я ответила: Пусть дождется своего часа и будет скучать в классе, как все остальные ребятишки.
И тогда Голос сказал: Ты только запутаешь его! Подорвешь в нем уверенность в себе! Куда как гуманнее ответить «нет»!
Голос принадлежал страшилищу с длинной, точно угорь, шеей и крохотными глазками рептилии. Я сдавила ему горло обеими руками и сказала: Чтоб ты в аду сгорел!
Оно закашлялось & сладеньким голоском заметило: Вы уж извините, что вмешиваюсь. Ваши материнские чувства достойны только восхищения! Посвящаете все свое время усовершенствованию отпрыска. Какая преданность, какое поразительное отсутствие эгоизма!
Я сказала: Заткнись!
Оно просипело: С-с-с-с-с-с-с-с-с.
Я прорычала: Гр-р-р-р-р-р-р-р-р-р!
& составила маленькую табличку:
А В Γ Δ Ε Ζ Η Θ I Κ Λ Μ
А В G D Ε Ζ Ε ΤΗ I K L Μ
α β γ δ ε ζ η θ ι κ λ μ
а b g d e z e th i k 1 m
N Ξ Ο Π Ρ Σ Τ Υ Φ Χ Ψ Ω
N Χ O Ρ R S Τ U ΡΗ ΚΗ PS Ō
ν ξ ο π ρ σ,ς τ υ φ χ ψ ω
n x ο p r s t u ph kh ps ō
& сказала: Вот тебе алфавит.
Он посмотрел на табличку, потом перевел взгляд на страницу.
Я сказала: Все предельно просто. Многие из букв, которые ты здесь видишь, тебе уже знакомы.
Он снова покосился на табличку, потом заглянул в книгу и вернулся к таблице.
Голос произнес: Ему всего четыре.
Мистер Ма сказал: Coupez la difficulté en quatre.
А я терпеливо принялась объяснять.
Я терпеливо рассказывала о многих вещах, и от повторений терпение мое не иссякало. Надеюсь стать очередным человеком, готовым принять страдания ради других. И если бы я точно знала, что в этом году, или в следующем, или через тысячу лет найдется хотя бы 10 человек, которым будет интересно знать, как обучить четырехлетнего малыша греческому, надеюсь, у меня хватит ума и терпения объяснить им, как именно это делается. А поскольку пока что я этого не знаю, оставим на время эти пустые рассуждения. А Л. между прочим уже принялся переносить Песнь пятую «Одиссеи», слово за словом на розовые карточки файла.
Эмма сдержала свое слово, а я — свое.
Летом 1985 года я начала работать секретарем в маленьком лондонском издательстве, которое специализировалось по словарям и неакадемическим трудам различных ученых. Оно прославилось тем, что в 1812 году выпустило толковый английский словарь, который затем переиздавался девять или десять раз и прекрасно распродавался, а также целую серию технических словарей для носителей других языков, проживающих в Англии, которые распродавались относительно прилично; и просто превосходный словарь бенгальского литературного языка с изумительными иллюстрациями, который не распродавался вообще. Издательство выпустило также двухтомник по истории сахара, трехтомник по истории лондонских дверных колец и молотков (готовилось и сокращенное издание), а также множество других книг, перечислять которые просто не хватит ни слов, ни сил. Мне никогда не хотелось быть секретарем, никогда не хотелось работать в издательском бизнесе, но и в Штаты возвращаться тоже не хотелось.
