Последний рубеж - [11]

Стоило только подумать о порожденных Зоной монстрах – как на глаза застывшему посреди дороги бродяге показался здоровенный кабан весом явно кило за двести. Маленькие, глубоко посаженные глазки злобно уставились на скитальца, и мутант с поразительной для своих габаритов прытью сорвался с места. Острые копыта застучали по треснутому асфальту, а широкая клиновидная голова чуть наклонилась, выставив вперед клыки, как конный всадник копье. Ох и здоровенные же зубы у этого вепря! Как будто у мамонта позаимствовал. Седой не раз видел, с какой легкостью такие бивни рвали человеческую плоть. Кабан был опасным противником: убежать от него не получится, стоять на месте и стрелять ему в лоб – бесполезно. Пуля скорее отрикошетит, чем пробьет толстую кость. Попасть в глаза – задача для сталкера почти невыполнимая. А если и получится, чем такую массу остановить? Насадит по инерции на клыки – и дело с концом. Умирать в обнимку с вепрем в планы Седого не входило. Гранату под копыта мутанту кинуть – тоже не вариант. Того и гляди самого осколками зацепит. Лезть на дерево, как советовали некоторые охотники? Нет, до ближайшего дерева бродяга добраться не успеет. В таком случае оставалось только одно…

Седой бросился вправо, уходя с пути несущегося на всех парах зверя, и неуклюже упал на прикрытую рюкзаком спину. Локоть обожгло резкой болью. Но кабан, успевший как следует разогнаться, все-таки проскочил мимо. В опасной близости от сталкера, но мимо.

«Калашников» застрекотал, выплюнув длинную очередь. Вепрь хрипло взвыл, упал и следующие метра два-три в буквальном смысле проехал на пузе. Но это его нисколько не смутило – довольно резво вскочив, кабан стремительно помчался прочь. Инстинкт самосохранения все-таки взял свое, и тварь поняла, что добыча ей пока что не по зубам. Седой не раз слышал истории, будто чернобыльские вепри упрямо пытались насадить стрелка на свои невероятных размеров клыки, даже когда в их туше засело три-четыре десятка пуль. Поскальзывались на вывалившихся из распоротого живота кишках, поднимались – и атаковали дальше. Атаковали, пока их сердце не переставало биться. Может, иногда случалось и такое. Седой не исключал, что кому-то в действительности могло не посчастливиться встретить настолько живучего монстра. Но в большинстве случаев одинокий кабан получал свою дозу свинца и тут же убегал, мигом усмирив пыл. Многие сталкеры при этом продолжали стрелять, не понимая, что мутант уже улепетывает со всех ног и желания сожрать случайно встретившегося человека у него нет и в помине. Зачастую вепря действительно удается убить, но расход патронов при этом неоправданно велик. Не у всех укладывается в голове, что порой можно отпустить кабана с миром и продолжить свой нелегкий путь, а тот пойдет себе, откопает желудей или задерет проходящую мимо собаку, залижет раны – и будет как новенький. Главное – чтобы он стаю себе не нашел, в кругу сородичей кабаны становятся куда наглее и, почувствовав численное превосходство над небольшой группой сталкеров, так просто уже не отступят.

– А, нахрен. Лирика все это… – пробормотал Седой, поднявшись на ноги. Перезарядив автомат, бродяга огляделся и проверил гильзой ближайший куст. Чисто. Юркнув в спасительное лоно серых зарослей, охотник за артефактами скинул с плеч рюкзак и вытащил коробку с патронами. С щелчком открыв крышку трясущимися руками, сталкер разочарованно вздохнул. Если дело и дальше так пойдет, он совсем останется без боеприпасов. Стоило пополнить пострадавший в ходе стычки с кабаном магазин, как осталось всего-навсего восемь патронов. Впредь Седому стоило быть осмотрительнее. Остаться без патронов в Зоне даже хуже, чем без еды, – ее, как ни крути, можно добыть при помощи оружия, да только оно без боеприпасов абсолютно бесполезно. Используя автомат в качестве дубины, не выйдет ни мутантов отогнать, ни мародерам дать отпор. Нож в этом деле тоже не помощник: почти все сталкеры-любители холодняка бесславно закончили свои дни расстрелянными в упор.

С этой оптимистичной мыслью Седой хотел было продолжить свой путь к Заводищу, когда кое-что приковало его внимание к утыканной арматурами куче мусора. Кажется, там что-то сверкнуло красным. Не артефакт ли?

Выбравшись из кустов, бродяга осторожно двинулся к напоминавшей спящего ежа громаде. Как назло, подходы к ней кишмя кишели аномалиями. Стрелка компаса вертелась с такой скоростью, что казалось – вот-вот выскочит и вопьется Седому прямо в лицо, как киношный сюрикен. Бродяга попал в аномальное поле, где без броска гильзы и дышать страшно. Обычно такие заминированные участки старались обходить десятой дорогой, но красное мерцание упорно гнало Седого вперед, к огромной и наверняка жутко радиоактивной куче самого разнообразного мусора.

На сталкерских форумах бытовало мнение, будто со временем у скитальцев развивалась сверхчувствительность – способность без приборов ощущать присутствие аномалий. Мол, достаточно всего лишь вытянуть руку с растопыренными пальцами – и все, можно обойти любую ловушку, ориентируясь на покалывание в пальцах, жжение в ладонях и другие нетипичные ощущения. Но, к сожалению, в реальности дело обстояло не совсем так. Да, сверхчувствительность действительно существовала, но ее невозможно выработать долгими и упорными тренировками. Человеку либо повезло родиться таким уникумом, либо нет. Седой был как раз из тех, кому не повезло. И потому быстро пожалел, что пошел на поводу у собственной жадности и влез в аномальное поле.